Даже если вам немного за тридцать
Шрифт:
Дашков жутко психовал. Он пообещал своим уволенным без выходного пособия работникам, что теперь их ждет самое большее - карьера дворника и уборщицы, ибо с такой репутацией, их не возьмут больше ни в одно приличное предприятие!
А тут еще Елизавета Васильевна вздумала штурмовать государственные учреждения... В общем, он устал. Их венчание и последующее свадебное путешествие отодвигалось на совершенно неопределенные сроки, и он с нетерпением ждал апреля, когда они, в любом случае, поедут, наконец, в Великобританию, в славное восточное графство Линкольншир, на свадьбу Вероники и Вильяма.
Лиза, под предлогом присмотра за жарким, отвела Светку
– Не вздумай брякнуть что-нибудь матом при харьковчанине. Ты, пока рот не откроешь - вполне похожа на даму. Но как откроешь рот -- мама дорогая! Следи за речью! Акцент свой дурацкий убери! Говори чисто -- или по-украински, или по-русски, но не с этим твоим кошмарным выговором! И никаких перекуров! Терпи! Дашков сказал, он не выносит курящих женщин. Первое впечатление -- самое сильное!
Вечер прошел замечательно. Все понравились всем. Это бывает нечасто. Дмитрий Евгеньевич прибыл на машине с водителем и, прощаясь, любезно предложил Лизочкиным колежанкам свои транспортные услуги. Лиза подумала, что сегодня вечером, Светлана Анатольевна, которая нынче была сущим ангелом, очевидно, получит и другие, весьма интересные предложения.
Лиза позвонила матушке, поболтала с Костиком и сказала, что заберет его завтра вечером, уж очень она соскучилась. Переодевшись в спортивный костюм, Лиза быстро убрала со стола и перемыла всю посуду. Дашков все говорил по телефону, показал ей жестами: "Оставь посуду!" Лиза замотала головой: ему пора бы и запомнить - она не оставляет на ночь грязной посуды!
Как тогда, он тихо подошел сзади и поцеловал ее в шею.
– Завтра же купим посудомоечную машину.
Лиза развернулась и обхватила его за плечи:
– Солнышко, ты самый лучший мужчина на свете! Николя, ты так устаешь, нельзя столько работать! Всех денег все равно не заработаешь! Да еще в стране такое творится. Зайчик мой, поехали куда-нибудь в санаторий, вот хоть в Миргород, тут совсем рядом, с матушкой будешь общаться. И мне пора познакомиться с ее двоюродной сестрой. Николя, нужно поберечься, тебе не двадцать лет!
– Мадам, Вы очень любезны, что напомнили мне о возрасте.
– Николя, кстати о возрасте. Я тут прочитала статью британских ученых, что после пятидесяти, мужчине нужно крайне осторожно регламентировать сексуальные отношения. Это колоссальная нагрузка на сердце и сосуды! А ты у меня такой безудержный! Во всем.
Он абсолютно без усилий подхватил ее на руки:
– К черту английских ученых! У них нет таких красивых женщин, легко им говорить!
В эту ночь ей так и не удалось строго регламентировать сексуальную жизнь своего супруга...
Утром они спешно завтракали, оба немного опаздывали.
– А ты заметила, как наша Светочка понравилась Диме? Между прочим, он уже два года, как разведен.
– Очень хорошо. Светка -- классная баба, но ее немедленно надо пристроить в хорошие руки. Она - и умница, и хозяйка, и отличная мать, но уже вкусила прелести свободной жизни. Еще пару лет -- и она совершенно распадлючится и не захочет ни в чьи руки! Это я у тебя -- домашняя киса, Светка -- совсем другая.
Зазвонил Лизин телефон, допивая кофе, она схватила трубку:
– Привет! Да ты что? Вчера вечером? Да ты что? Нет, не включала. У меня вчера гости были. Не может быть! Розами? Обалдеть! Посмотрю сегодня обязательно! Ну, все, я очень спешу!
Дашков прислушивался. "Что там еще стряслось?".
– Дашков, Олька звонила, мы с тобой вчера пропустили интереснейшие события! Наш
На работе все только и говорили о вечерних событиях. Теперь все правое крыло здания ОА заняли революционеры. Они находились в помещении круглосуточно. Фасад укрепили снаружи мешками с песком, и облили водой, моментально превыратившейся в лед. Затем проделали это еще несколько раз, и вокруг их крыла здания образовалась пятиметровая, непробиваемая баррикада из мешков с песком и льда.
"Что ж, пока не потеплеет - они выдержат атаку даже БТРов" - сказал Лизе муж.
В левом крыле, по-прежнему, шла обычная повседневная работа. Сотрудники аппарата уже привыкли к огромному количеству ВВшников, разделявших обе стороны. В крыле повстанцев кипела культурная жизнь. Полтавские фоторепортеры устраивали там свои выставки, частенько ночью к революционерам приезжали музыканты областной филармонии, давать концерты. Лиза, которая как-то ночью, во время очередной командировки Дашкова, привезла повстанцам бутерброды, попала на один из таких концертов.
В два часа, холодной февральской ночью, вооружившись кастетом (нападения властей ждали постоянно, и зачем тогда кастет? Поможет? Но с ним, все-таки спокойнее), она сидела в Красном актовом зале здания ОГА и слушала замечательную игру молоденькой скрипачки местной филармонии.
Лиза любовалась худенькой девичьей фигуркой на сцене и размышляла о том, что революционные события, как лакмусовая бумажка, проявляют чувства и сущность человека. Кто-то забился по норам, кто-то насмешливо ожидал, чем же все закончится, кто-то сражался по одну сторону баррикад, кто-то -- по другую, кто-то просто оказывал поддержку, одной из сторон, а кто-то, очень дальновидный -- и обеим сторонам.
Девушка заиграла "Кантуччи" Паганини. В зале было холодно, Лиза вообще не раздевалась. Девушка же была в концертном платье. Лизу вдруг охватило чувство ирреальности происходящего. Как в фильмах Луиса Бунюэля. Мороз. Ночь. Революционеры. Хрупкая девичья фигурка со скрипкой. Волшебные звуки. Странное освещение.
Завибрировал телефон в кармане. Лиза прекрасно знала, кто звонит, блин, донесли уже. Шепотом она ответила мужу:
– Хорошо - хорошо, я уже выхожу. Я помню - помню, с квадратной челюстью.
Все тот же, бывший мент Анатолий, поздоровался, усадил ее в "Жигуль" с заляпанными грязью номерами и быстро увез в "Шотландию". В этот раз она не успела раньше. Дашков уже был дома, черный, как грозовая туча. Он с размаху заехал своим огромным боксерским кулаком по широкой дубовой панели, отделяющей холл от столовой. Надо сказать, он постоянно лупил несчастную панель, всякий раз, когда ему хотелось стукнуть свою дражайшую блондинку. В последнее время панели доставалось очень изрядно.
– Я кому сказал, больше туда не ходить? Мои просьбы для тебя просто пустой звук? Ты ни во что меня не ставишь?
– рычал ее Лев.