Даже не мечтай
Шрифт:
— Непременно. Только запомни — в следующий раз твоя очередь звонить мне.
— Да-да, конечно, — не слыша его, буркнул Скотт и, бросив трубку, галопом помчался на кухню.
Эллисон сидела за столом вместе с остальными. Как только Скотт ворвался на кухню, разговор мгновенно оборвался и все уставились на него.
— Кто-нибудь в курсе, моя племянница не звонила? Я имею в виду за последние час-два? — спросил он. — Ее зовут Хлоя.
Эллисон обвела вопросительным взглядом остальных.
— Единственный, кто звонил, это ваша редакторша, — буркнула Рори. Хотя это было сказано достаточно вежливо, по выражению
— Вы уверены, что это мой редактор, а не девочка? У Хлои для ее возраста очень взрослый голос.
— Вне всякого сомнения, — ответила Рори. — Вряд ли вашей племяннице пришло бы в голову звонить ради того, чтобы поинтересоваться, когда вы свяжетесь с ней по поводу вашей новой книги.
— Ладно, все ясно. Спасибо. — Страх вспыхнул в нем с новой силой.
— Скотт, подожди. — Эллисон сорвалась с места. — Что-нибудь случилось?
Он молча покачал головой, чувствуя, что просто не в силах говорить об этом сейчас, да еще в присутствии ее ощетинившейся семейки.
— Все нормально. Мне нужно еще позвонить. Ничего?
— Конечно.
Эллисон, чувствуя, что он что-то скрывает, проводила Скотта встревоженным взглядом. Впрочем, вздохнула она, сейчас у нее хватало своих проблем. В дневной сводке новостей показали интервью с Джоном Лерошем в Хьюстоне, где ему пришлось ответить на несколько неприятных вопросов относительно финансового положения компании. «Лерош шиппинг», дочернее предприятие «Лерош энтерпрайзиз», объявило о закрытии своих складов в Хьюстоне, благодаря чему сотни рабочих оказались выброшенными на улицу. Во время интервью как-то сама собой всплыла давняя история о невыплате ссуды банку, о продаже с торгов Жемчужного острова и о возбуждении судебного иска против «Либерти юнион нэшнл банк».
По словам Чанса, смотревшего передачу от начала до конца, Джон держался невозмутимо и сиял улыбкой — в точности как какой-нибудь замешанный в темных делишках политик. Но стоило только упомянуть судебный иск, как он дал волю ярости. Джон заявил, что вел дела с банком в Галвестоне многие годы, поэтому он, мол, был в таком шоке, когда сын президента банка воспользовался своим влиянием и помог каким-то трем идиотам завладеть его кровной собственностью, чтобы открыть гостиницу. Потом он чуть ли не со слезами на глазах заявил, что желает вернуть этот дом из «чисто сентиментальных соображений». И добавил: «Сказать по правде, мне искренне жаль беднягу, вздумавшего остановиться в „Жемчужине“, поскольку дом настолько обветшал, что в любой момент может просто обрушиться вам на голову. А о приличном завтраке там можно только мечтать. Кретины, что купили его, хотели только подложить свинью Лерошам».
Эллисон смотрела на Чанса, тщетно стараясь осмыслить услышанное.
— Просто не могу поверить, что он такое сказал…
— Вот и я тоже, — хмыкнул Чанс. — Довольно глупо с его стороны ввязываться в это дело. Судебное разбирательство влетит ему в копеечку. Но выиграть дело будет непросто. Мы как раз это обсуждали.
— А Малькольма спрашивали? Может, он что-то посоветует? — Эллисон имела в виду адвоката, которого нанял Чанс. — Что он говорит?
— Я позвонил ему сразу же, как только закончилось интервью, — объяснил Чанс. — Он говорит, что все
— И что ты им ответил? — поинтересовалась Элли.
— Слово в слово то, что посоветовал Малькольм: «Без комментариев». Это касается и всех остальных, поняли? Кто бы ни спросил — без комментариев. В особенности если мы собираемся вчинить Лерошу иск.
Приняв душ и переодевшись, Эллисон заглянула в комнату Эйдриана.
Брат выполнял сложные каты тайцзы.
— Насколько я понимаю, Рори с Чансом отправились к себе?
— Да, — буркнул Эйдриан не останавливаясь.
— Хочешь, я приготовлю что-нибудь на ужин?
— Я попозже сам приготовлю. — Эйдриан принял позу, которая, насколько помнила Эллисон, помогала обрести душевное равновесие и сосредоточиться, и тут же забыл о ее существовании.
Чувствуя себя слегка обиженной такой холодностью, Элли в нерешительности топталась на пороге. Она успела привыкнуть к тому, что брат всегда где-то рядом, готовый в любую минуту кинуться на помощь. Конечно, его занятия восточными единоборствами требовали предельной концентрации… и все же он еще никогда так ясно не давал ей понять, что она ему мешает.
— Ты злишься на меня, да? Нет, конечно, я знаю, что ты боишься за меня, боишься, что я снова стану мучиться, но сейчас ты ведешь себя так, словно ты… словно ты зол как черт. — Элли рассмеялась, ожидая, что брат тут же обиженно надуется и скажет, чтобы она прекратила молоть вздор.
Но Эйдриан молча принял другую позу.
— Просто не понимаю, почему ты себя так ведешь! — Элли покачала головой. — Ты ведь нисколько не возражал, когда Рори проводила дни и ночи в квартире Чанса, верно? Конечно, ты беспокоился, но не бесился, как сейчас.
Эйдриан наконец соизволил взглянуть на Эллисон.
— Рори по крайней мере любила мужчину, с которым спала. В этом все и дело.
Слишком ошеломленная этим выпадом, Элли невольно разинула рот. Но потом ярость ударила ей в голову, и она ринулась в атаку.
— О да! Сильный довод, что и говорить! Будешь утверждать, что ты тоже влюблен в каждую женщину, с которой проводишь ночь?
— Это другое дело.
— Интересно почему? Наверное, потому, что ты мужчина?
Эйдриан раздраженно фыркнул. Потом взял полотенце и принялся вытирать мокрое от пота лицо.
— Ладно, ты права. Может, я и не был в них влюблен, но у меня по крайней мере хватало порядочности дать им понять, чтобы они не ждали от меня больше, чем я могу дать.
— То же самое можно сказать и о Скотте.
— Это совсем другое.
— Потому что я твоя сестра?
— Да, будь оно все трижды проклято! — Эйдриан швырнул полотенце в угол. — И мне противно видеть, как этот хлыщ просто использует тебя, понимаешь? Ты для него — всего лишь очередная куколка, не больше…