Даже не мечтай!
Шрифт:
Поняв, что именно этого момента дожидались нападающие Иссиэль взял себя в руки и начал отдавать приказы: Блек! На стену! Вир, береги женщин! Лили. Сделай, что сможешь, мы попытаемся остановить атаку!
Девушка серьезно кивнула и тут же бросилась к костру:
— Рада, Вир, надо много горячей воды!
Омиллон, прижимая к себе крохотную дочку беспомощно лежала в фургоне, молясь Светлой за мужа и его сородичей, вставать Лилия ей запретила, а другой помощи молодая мать оказать не могла.
Иссиэль и Блекрайн быстро понялись на барбакан и обнаружили, что дисциплина в войске — великое дело. Арбалеты
— Вот и кипяток! — мелькнуло у Иссиэля. Он моментально свесился вниз и громко свистнул, привлекая внимание Вира.
Пара слов и помощник лекаря бежит с ведом наверх. Добежав до чанов, он опрокинул парочку смолокуров на шипящую под стеной нечисть, столкнул пикой лестницу и даже разрядил пару арбалетов. Потом зачерпнул ведрами кипяток и уже аккуратно пошел вниз, не мешая Иссиэлю и Блекрайну изображать большую толпу солдат, защищающих ворота.
Лилия внизу сражалась на своем поле. Посреди лагеря поставили бочку, в нее сыпались травы, Вир лил кипяток, а Рада ловила пробегающим мимо солдат и звонко крича:
— Лекарство! — совала им в руки кружки.
Через час некоторые сумели справиться с кишечниками и ринулись на стену помогать лордам. Правда Лилия все равно велела им набрать во фляги зелья и пить, если станет хуже.
К обеду наемники не унялись. Напротив, продолжали активно лезть на ворота, швырять факелы и долбить створки тараном. Боеприпасы заканчивались, и у лорда советника вдруг появилась четкая уверенность — сейчас будет еще одно нападение! Он развернулся к лагерю и ударил в плечо Блекрайна:
— Быстро! К повозке!
Черный не рассуждая скатился с лестницы, рванул к фургону и … не успел! Повозка затряслась и поехала! Лилия вскочила с черпаком в руках и попыталась сбить невесть откуда взявшегося мелкого возницу, но не дотянулась. Вир метнул в след полено, продуманно стараясь попасть в колесо. Попал! С противным треском колесо лопнуло, проехало юзом и наконец развалилось, заставив все сооружение опасно накренится.
Кроткий Вир бешено сверкая глазами налетел на возницу, схватил за горло сильными пальцами и держал на весу, пока черный единорог топтал нескольких невесть как попавших в долину наемников.
К плачущей Омиллон запрыгнула Лилия с черпаком наперевес, следом гибкой змейкой скользнула Рада. Женщины сели рядом с молодой матерью, уперлись ногами в борта, накрыли малышку всем, что нашлось внутри — от одеял до сумок, надеясь защитить от случайной стрелы.
Все кончилось быстро. Ворота с треском сдались очередной бешеной атаке диких наемников, Иссиэль оставшийся на стене с громким криком повел измученных воинов на защиту. В это же время несчастный фургон за который сражались пробравшиеся в долину чужаки и Блекрайн вдруг с прощальным треском опрокинулся на бок и под крики женщин и реактивный плачь разбуженной крохи пополз вниз с возвышения, на котором находился лагерь.
Смертельная угроза а-таллион и новорожденной дочери сделало то, чего опасался Иссиэль. Блекрайн затрубил от душевной боли, встал на дыбы, припечатав копытами пару самых наглых наемников, успевших всадить ему в плечи по паре арбалетных болтов, потом крутанулся на месте и по его телу прошла волна, покрывающая
Слетающая с единорога черная шерсть разлеталась в стороны острейшими зазубренными лезвиями, поражая каждого, кто попадался на из пути. Несколько штук даже противно стукнули о днище фургона, но Блекрайн, поняв, что происходит ринулся к воротам, сея смерть на своем пути.
Иссиэль моментально сорвался с барбакана, и бросился к фургону, спасать женщин. Вдвоем с Виром они вытащили ошеломленных испуганных женщин. Омиллон плакала, Рада шипела, точно разъяренная кошка, а Лили сжимала в руках свой лекарский саквояж и первым делом начала ощупывать Иссиэля в поиске ран.
Убедившись, что все живы, и даже целы, они вдруг поняли, что битва уже закончилась! Возле ворот было пусто. Стонали раненные, хрустело под копытами золотого единорога брошенное оружие, сверкая золотыми разводами на черной шкуре Блекрайн шел к любимым. Омиллон поднялась на дрожащих ногах, шагнула вперед, прижимая к себе дочку и обняла широкую шею мужа. Под ее рукой черные щетинки снова стали обычной шерстью, а золотые мягко заблестели, сияя в лучах полуденного солнца.
Иссиэль, поняв, что настало его время громко возвестил:
— Битва закончена! Кто бросит оружие — уцелеет! Несколько живых, вовремя упавших наемников торопливо отбросили мечи и арбалеты, а лорд советник продолжал: — мы сохраним вам жизнь, если вы дадите магическую клятву не причинять вреда ни одному единорогу!
Уцелевших наемников связали цепью, и после принятия магической клятвы велели утаскивать за пределы долины погибших. Вир вместе с другими единорогами принялся заново ладить ворота, причем искусный столяр не поленился отправить парочку «белых коников» за дубовыми досками и хорошим железом. Омиллон сказала, что уже оправилась и сможет зачаровать каждую доску на крепость камня, так что воротам грозило стать произведением искусства.
Лилия устроила тут же в палатке полевой госпиталь, в первую очередь латая и перевязывая единорогов. В основном ей пришлось вынимать арбалетные болты, залечивать мелкие ожоги от смолы и кипятка, да еще вправлять вывихи торопливым или слишком усердным.
Наемники получившие раны от зазубренных лезвий прожили не долго. То ли специфическая магия черного тому виной, то ли жестокость самих ран. Рада крутилась рядом лекаркой, помогая, любопытно нюхая травы и снадобья, заодно прячась возле Лилии от слишком усердного внимания Вира.
Золотой единорог не отходил от своей семьи. С помощью Иссиэля он поднял фургон и теперь чинил колесо и треснувший полог, понимая, что за день со всеми делами не управится и всем придется еще какое-то время побыть здесь. Омиллон сидела рядом, тихонько напевая колыбельную, заодно плетя защитные заговоры для дерева и инструментов.
Лорд Иссиэль разложил дорожный письменный прибор и старательно описывал все произошедшее вожаку. Голуби быстро доставят его послания, а заодно принесут вести о других нападениях, если они были. Советник крайне волновался за другие посты, но оббежать всю границу за три дня, как прежде он не мог — здесь была его а-таллион, а его инстинкты требовали охранять свою половинку и не оставлять ни при каких обстоятельствах.