Даже ведьмы умеют плакать
Шрифт:
В полутьме подъезда на нее смотрела она сама. На листе был ее портрет – написанный легкими движениями карандаша, словно бы второпях… Но она была очень похожа – строгая и красивая. И… Она очень понравилась себе. Никто и никогда еще не писал ее портретов, даже арбатские художники-халтурщики, и увидеть собственное изображение было очень приятно, и выглядела она такой, какой представляла себя в лучшие свои минуты – счастливой и победительной. «Женечка… – тепло подумала она. – Ах ты, Женька…» И вправду: в правом углу отчетливо читалась небрежно-размашистая подпись:
Значит, он даже не ложился. Он все утро рисовал ее. Рисовал по памяти – а потом вызвал курьера экспресс-почты, чтобы ей доставили его произведение. Или он сам приехал, бросил конверт в ящик – и сейчас она выйдет из подъезда, а он – там?
Но нет, когда Лиза вышла из полутемного парадного в яркий весенний день, Женьки на улице не оказалось. И она, слегка разочарованная, снова, теперь при свете дня, вгляделась в свой портрет. Какой он, Женя, все-таки талантливый! И милый! Но что означает это рисованное послание? О чем говорит?
Тут она догадалась перевернуть лист и увидела огромную, каллиграфически выведенную фразу: «ЛИЗА, ПОЕХАЛИ СО МНОЙ В ВЕНУ!»
ЛИЗА. ОБЕД ИЛИ ДОПРОС?
В предбаннике «Балчуга» оказалась машинка для чистки сапог, и Лиза отполировала свои туфли до блеска под недружелюбным взглядом швейцара. Зато в лобби вошла без следа от московской грязцы, чистая и красивая.
Макеев уже ждал, утонув в глубоком кресле, нетерпеливо просматривая газету. Из-за соседнего столика за Лизой напряженно наблюдали два мордоворота-охранника. Макеев оказался джентльменом – отшвырнул газету, привстал навстречу Лизе, пожал ее протянутую руку.
Когда она уселась, подскочил официант, подал меню, спросил, что она будет пить.
– Двойной эспрессо, пожалуйста.
Едва официант отошел, как Макеев тихим голосом проговорил:
– Я не терплю двусмысленных ситуаций. – И принялся рассматривать Лизу глазами-буравчиками. Потом выстрелил вопросом: – Вы давно знакомы с Еленой Головиной?
– С кем?! – Это имя Лиза слышала в первый раз, поэтому неподдельное изумление ей разыгрывать не пришлось.
– Кому пришла в голову эта идея? – вновь выплюнул вопросец олигарх.
– Какая еще идея? – Лиза совершенно не понимала, о чем идет речь.
– Зачем ей понадобилось ваше участие? – прозвучал новый вопрос-наезд, по-прежнему совершенно непонятный.
Официант принес и поставил перед ней кофе.
Лиза сидела дура дурой, поэтому она резко отодвинула от себя чашку и проговорила:
– Значит, так, уважаемый господин Макеев. Я у вас в штате не работаю, и я вам ничего не должна. Потрудитесь объясниться, что происходит, или я сейчас же уйду.
Олигарх опешил. Видимо, немного людей позволяли себе говорить с ним в таком тоне.
– Брось, Елизавета, не обижайся! – тут же дал он задний ход. – Просто сам не до конца понимаю, что происходит, а я этого не терплю.
– Ну, вот и расскажите мне, в чем дело, а не наезжайте.
– Только не надо меня сразу парить, что ты здесь
– Давай, рассказывай!
«Какого черта, – решила Лиза, – он мне, девушке, «тыкает», а я его по имени-отчеству называть буду! Невелика фигура».
– Не понимаю, откуда ты узнала, – с места в карьер стал рассказывать бизнесмен, – но в тот день у меня действительно были переговоры – здесь, в «Балчуге». Несмотря на твое предупреждение, я на них все равно пошел, и вдруг мне навстречу идет она. Я ее сразу узнал. Да она и не переменилась совсем…
– Да кто она?! – не выдержала Лиза. – Говори ты толком!
Олигарх пристально посмотрел ей в глаза и произнес:
– А ты, Кузьмина, актриса… Навстречу мне шла Лена.
– Что еще за Лена?
– Головина Елена Михайловна, – быстро проговорил магнат, будто справку из отдела кадров зачитывал. – Семьдесят пятого года рождения. Русская. Москвичка. Не замужем. Детей нет. Работает директором ООО «Веер» – это крупный косметический салон.
– Никогда о такой не слышала, – пожала плечами Лиза. – Хочешь верь, хочешь нет. И не встречалась я с ней никогда. А чем она знаменита?
– Знаменита? – усмехнулся магнат. – Я с ней жил. Давно. Семь лет назад. Она у меня секретаршей работала. Потом мы с ней поссорились. Ну, и расстались. Короче, я ее тогда выгнал. Правда, денег дал.
– И ты встретил ее в тот день у «Балчуга»?
– Именно. Естественно, я понял, что все подстроено. Ты со своими предупреждениями, а потом вдруг она… Моей службе безопасности пришлось покопаться, и вот что она выяснила. Ленка на самом деле очень хотела со мной встретиться. Настолько хотела, что даже обратилась к колдуну. Представляешь, Кузьмина? К колдуну! Тот содрал с нее денег немерено, а потом приказал: в такой-то день и час ступай на улицу Балчуг, и там ты встретишь предмет своей страсти. Меня то есть.
Лиза быстро подумала:
«М-да, колдун оказался не так прост. Не только банальные избиения конкурентов организует. Он еще, значит, и марьяжные заказы берет. На то, чтобы устроить привороты и вечную любовь. Вот и магнат, значит, являлся не объектом покушения, как я было подумала. На Макеева колдуну, выходит, поступил заказ на приворожение. Как же я не догадалась-то? А как, спрашивается, я могла догадаться?»
– А теперь, Кузьмина, колись: при чем здесь ты?
– Ни при чем, – пожала Лиза плечами.
– Я тебя по-хорошему спрашиваю. Пока по-хорошему.
– Пожалуйста, не надо меня пугать. Лучше скажи: ты что, недоволен, что с этой Еленой встретился?
– Ну, положим, доволен. Но я не желаю, чтобы на мою жизнь кто-то влиял. Кто-то, кроме меня самого. Я ясно излагаю? – Макеев жестко посмотрел Лизе в глаза.
– Ясно, – пожала плечами Елизавета. – Да только не по адресу.
– То есть ты по-прежнему утверждаешь, что твое дело тут – сторона?
– Хватит с меня этих «предъяв»! – жестко проговорила Лиза и встала. – Еще раз повторяю, последний: я здесь ни при чем.