De Paris avec l'amour
Шрифт:
Рене Бетанкур был человеком дела и, прежде всего, всегда и во всем — именно дела. Он не понимал выдуманных причин, проявлений слабости, отговорок. Он знал свою цель и шел к ней. Единственной его слабостью была она — тонкая белокурая девочка с прозрачными голубыми глазами, его la belle russe. Рене боготворил Нинон, гордился ею — ее аристократическим происхождением, красотой, умом. Ради нее, по большому счету, он и старался — дать ей только самое-самое лучшее. Настоящий self made man — и только ради нее. Нинон это ценила, потому что очень любила его — несмотря на замкнутый характер, молчаливость, резкость.
Виьвен
А Вивьен вернулся в отчий дом через год — потрепанный, но все такой же заносчивый. И еще — женатый. Миниатюрная Клоди души не чаяла в своем белокуром боге и давала ему то, в чем он так нуждался — ощущение, что он лучший. Самый умный, самый сильный, самый… самый-самый.
Рене презрительно оглядел свою невестку — хорошенькая, но вульгарная. И еще дура, если решила, что женитьба на Бетанкуре-младшем — это выгодное дельце. Черта с два Рене Бетанкур позволит этой парочке сесть на свою шею!
Два слова изменили его мнение в один миг. Клоди была беременна. Клоди была беременна его внуком. Бетанкуром-третьим.
Материальные проблемы молодой пары, намыкавшейся в последние месяцы, мгновенно разрешились. Им купили роскошную квартиру, открыли счет. Вивьен, воодушевленный, снова поступил в университет. Все стало вроде бы неплохо. На какое-то время.
Рождение ребенка, как это часто бывает для молодых пар, потопило лодку семейного счастья. Вивьена бесила несвобода, нытье Клоди, ее требования быть с ней и с ребенком. Рене, хоть и допустил сына до участия в делах компании, постоянно выказывал недовольство уровнем компетенции в выдвигаемых Вивьеном идеях, сомневался в правильности принимаемых сыном решений, в скорости осмысливания им проблем компании. В самой способности их понять, в конце концов!
Да и в семейной жизни у Вивьена все было далеко от благополучия. Первая измена случилась, когда сыну было пять месяцев. Потом был скандал, просьбы о прощении и примирение. Первое. И далеко не последнее.
Серж так и рос — в постоянных криках и скандалах. В истериках матери. В изменах отца, которые тот и не думал скрывать. А потом тем же путем пошла и мать. Родители словно пытались доказать друг другу, как два избалованных ребенка — кому на кого больше наплевать. Не стесняясь при этом того, что свидетелем таких разборок был их собственный сын.
Когда отец в первый раз поднял руку на мать, Серж испугался так, что два месяца после этого мочился в постель — при том, что мальчику было уже пять, и он в совершенстве освоил навык оставления штанишек и постели сухими. Потом ночные неприятности прошли. Серж просто привык. К тому, что родители постоянно орут друг на друга. Что иногда
Так они и жили. Отец изменял матери. Мать изменяла отцу. Вивьен бесился от того, что его, уже взрослого мужчину, так и не допускают до серьезных дел компании. Клоди игралась с сыном как с куклой: одевала в модные шмотки, таскала по своим женским делам — магазины, посиделки с подружками, кино. Она его по-своему любила и гордилась своим мальчиком — точной копией ее красавца-мужа. Ее собственный маленький белокурый Бетанкур, который ее любит, по-настоящему любит.
Летом, в возрасте девяти лет, Серж, гостивший у бабушки с дедушкой, а точнее, у мадам Нинон и мсье Рене, когда пришло время уезжать, упрямо сел у стены в своей комнате и сказал, что с места не сдвинется. Что он хочет жить здесь. Серж Бетанкур принял решение. Тогда у Рене впервые кольнуло сердце. Кольнуло по-настоящему, буквально.
Они забрали мальчика без разговоров, несмотря на протесты родителей — тем просто пригрозили перекрыть денежный кран. Вивьен и Клоди смирились. И следующие десять лет стали самыми спокойными в жизни Сержа Бетанкура. А потом дед Рене умер от инсульта.
Вивьен Бетанкур так и не стал полноправным участником дел «Бетанкур косметик». При жизни отца. А после он получил в доверительное управление от матери, ставшей единственной наследницей Рене, контрольный пакет акций. Нинон думала, что таким образом она сможет искупить несправедливое, по ее мнению, отношение Рене к сыну.
А потом уже внуку пришлось исправлять последствия этого поступка мадам Нинон.
Это был поцелуй. Всего лишь невинный поцелуй — такими обмениваются подростки в средней школе. Так какого же она не могла успокоиться битых два часа? Софье смертельно хотелось сесть в самолет и — к черту овощерезку. Она придушит его голыми руками! Чертов Литвинский! Все ее проблемы из-за него!
Соне срочно требовалось общество кого-то спокойного, уравновешенного. И это не Мари-Лоран, которая при словах «Серж Бетанкур» впадала в полуобморочное состояние. Решено. Давненько они с Матье не встречались.
— Как у тебя дела? — они пьют кофе в одном из уличных кафе, в городе почти совсем по-летнему тепло.
— Работы много, — серьезно отвечает Матье. Он вообще очень серьезный. Финансовый аналитик в каком-то рейтинговом агентстве — Софья с трудом представляет, что это за зверь и с чем его едят. Но именно тетя Матье и составила в свое время протекцию Соне в «Кристис».
— Но ты хоть развлекаешься? — спрашивает Софья нарочито строго.
— Мне некогда, — Матье педантично промокает губы. Он производит впечатление вечно затянутого — в костюм, в правила хорошего поведения, в нормы приличия. Светло-каштановая шевелюра — волосок к волоску, узкие губы, глаза небольшие, черты лица мелкие. Не красавец, но многое компенсируется острым аналитическим умом.
— Надо сводить тебя в «Мулен Руж», — смеется Соня. — А то ты скоро покроешься плесенью!