Дебиземия
Шрифт:
Из-за жаровни вывернулся разносчик блюд: здоровенный лоб в синей распахнутой блузе с засученными рукавами, с сальной заплывшей мордой и жирными по локоть руками. Он привычно и подобострастно улыбнулся новой компании, крупной ладонью смел со стола остатки пищи переселенцев, двинул по столешнице деревянные штофные ковши с хмелем. Одним духом смотался в кухонный угол и поставил перед коренными чашки с дымящимся жаревом из кусков мяса.
Дебиземцы выхватили кинжалы, воткнули перед собой в крышку стола и вцепились в штофы. Над столом взметнулся довольный рев и понесся под потолком,
А у стола, где сидел Малкин с приятелями, из клубов жаровни возникла расхристанная взбитая вертлявая разносчица в широкой юбке и раздерганной серой блузке. В большом разрезе болталась смачная грудь с крупными ядреными сосками. У каждого стола, где разносчица крутилась юлой, ей в разрез блузки и под юбку завсегдатаи запускали грязные руки. Она по обыкновению не обращала внимания и даже как бы радовалась успеху у пьяных посетителей. Никому не отказывала, но успевала при этом расставлять штофы и пищу на столешницах.
Качнула грудью перед глазами Раппопета, обдала жарким кислым потом, толкнула бедром и показала в улыбке мелкие зубки. Кинула взгляд по нетронутым штофам и вопросительно сморщилась. Непьющие посетители всегда вызывали подозрение в питейном заведении, на таких не разживешься. Это либо нищие, либо жадные, либо терры. Широкой пухлой рукой разносчица шустро придвинула ковш к Андрюхе:
– Размочи губы, крысенок, хозяйка дает в долг. Окажи почтение хозяйке, она добрая. Расплатишься, когда монетами разживешься. Здесь все переселенцы так начинают.
– Я не переселенец, – буркнул Раппопет и тут же понял, что допустил оплошность, никто не тянул за язык.
– На терра тоже не походишь, выделяешься в этой одежке, – прищурилась разносчица, рассматривая Раппопета. – И не деби, милок. У тебя не только одежонка, но и повадки не наши. Дикий ты. Ни разу руку не запустил мне под юбку, – крепко схватила его ладонь и потянула к своим бедрам.
Раппопет наткнулся на усмешливый взгляд Карюхи и поперхнулся, выдернул руку из замасленных пальцев разносчицы:
– Отвянь! Ты не в моем вкусе!
Разносчица захлебнулась от возмущения, мгновенно рассвирепела, вцепилась ногтями в его плечо:
– Ты со мной за перегородку не ходил, чтобы судить, обглодыш крысы! По вкусу выбирают в доме свиданий, а у нас надо пить и жрать! И платить не забывай! Не заплатишь, хозяйка крысам-каннибалам скормит! – отошла, недовольно раздувая щеки, тут же в проходе между столами подхваченная пьяными руками переселенцев.
После таких слов Лугатик подумал, что вляпались основательно. Чтобы заплатить, денег не было. Черт знает, куда кривая выведет. Притихшие девушки сжались. Малкин глядел на горластое сборище за столами, видел, что хмель завсегдатаям начинал сносить головы. Переселенцы заплетали языками, коренные дебиземцы требовали новых штофов, пьяно расплескивая зелье из наполненных ковшей. Ванька поймал взглядом кинжалы, разбросанные по столу дебиземцев. Рассудил, что не мешает прихватить, если приспичит выметаться, надоело ощущать себя беззащитным, когда бряцают оружием и угрожают скормить крысам-каннибалам.
Скоро здоровенный разносчик пищи начал вышвыривать за двери тех, кто от хмеля
Возле стола снова возникла вертлявая разносчица, как пиявка вонзилась глазами в Раппопета:
– Пора платить, огрызок крысиной задницы! Засиделся со своими шлюхами! Двадцать фарандоидов и валите все вон, пока живы!
– За что так много? – возмутился Раппопет, интуитивно почувствовав, что разносчица пытается содрать с них три шкуры. Между тем никто из друзей никогда не держал в руках даже одного фарандоида, понятия не имел, как они выглядят и сколько может стоить кушанье на столе.
– Много? – взвизгнула разносчица. – Жрал не думал, а платить – жаба гложет, монеты жмешь! Жратва – пять фарандоидов, питье – двенадцать, под юбку ко мне три раза лазил – три фарандоида!
– Чего мелешь? – мячиком подскочил с места Раппопет. – Под юбку я к тебе не лазил! Значит, минус три фарандоида. Питье никто не тронул. Забери назад. Еще минус двенадцать фарандоидов. Жратву едва клюнули. Дрянь, а не жратва. От таких харчей ноги протянешь быстрее, чем от голодухи. Выходит, ты должна заплатить мне пять фарандоидов за то, что я лизнул языком твою отраву. Итого – квиты, ничего я тебе не должен!
У разносчицы от напора Андрюхи глаза налились кровью, она истерично скорчила гримасу, вцепилась замасленными пальцами в его волосы:
– Он отказывается платить! – завопила как резаная. – Из твоих мозгов жаркое сделаем, если не заплатишь!
Обстоятельства поворачивались к людям задом. Раппопет барахтался в руках разносчицы, не решаясь ударить женщину, отдувался за всех. А от жаровни к ней на помощь двигался мускулистый разносчик с огромными кулаками. Дело принимало нежелательный оборот. Остановить разносчицу было невозможно, она вошла в раж.
В этот миг двери питейного заведения широко распахнулись и в них возникла высокая женщина с огромным бюстом, как у коровы вымя. Грудь не помещалась под расшитой золотистыми узорами легкой черной накидкой, свободно ниспадавшей вниз на широченные бедра. Длинная черная тяжелая юбка скрывала ноги. Плечи были узкими, голова крупная, с большой копной черных волос, утыканных дорогими заколками. На широком лице глубоко посажены хищные глаза. Под курносым носом черный пушок волос и маленький рот.
Женщина на миг задержалась у двери, окинула взглядом помещение, мгновенно оценила обстановку. Из ее небольшого рта вырвался густой грубый голос, заглушивший гам посетителей и вопли разносчицы:
– У меня появились новые должники?!
Разносчицу словно плетью хлестнули, она вздрогнула, проглотила вопль и обернулась к двери:
– Хозяйка, они не хотят платить! Тридцать фарандоидов зажимают!
– Разве тридцать? – сильно хлопнула дверью Абрахма. – С должников я беру с процентами!