Дебютант-киднеппер
Шрифт:
Ха-ха-ха, как смешно. Я скользнул по волосатику недовольным взглядом, поморщился.
— Сигмунд!
— Говори, — Братец встретил снисходительной улыбкой. Прям как ребенка, что пришел хвастаться удачно слепленным куличиком в песочнице.
— С пленницей всё плохо, — я покачал головой, — может не дожить до выкупа.
— Значит не судьба, — равнодушно ответил форинг.
Да ты чо? Уже и бабки не нужны?
— Дай мне довести дело до конца, — сквозь зубы выдавил я. — В конце концов из того золота половина —
Волосатик аж дёрнулся:
— Это чего это я говорил? Ну-ка...
— А ты говорил, — в упор посмотрел я на хольда, — что когда удача сама идет в руки, отказываться от нее, это перечить богам! Помнишь?
Перевел взгляд на Сигмунда, и закончил:
— Только для того, чтоб забрать главный приз надо некоторые усилия приложить. Не большие. Чуть потерпеть, чуть подождать... Или сломаешься? И весь твой уровень, это грабить беззащитных крестьян, а как совершить что-то более ... великое, то всё, сдулся Счастливчик?!
Глаза Сигмунда блеснули яростью:
— Да в чём ты меня обвиняешь?! Или один раз удачно украл продукты и всё, почувствовал себя чуть ли не форингом?
Я скривился, дескать плевал я на твои наезды.
— Я, брат, лишь говорю о том, что ты на пороге величайшего свершения. Подумай, что о тебе скажут, когда узнают сколько золота ты смог стрясти с людишек! Или, — я пожал плечами, — что скажут, когда узнают, что ты был в шаге и ... отказался? — хотел сказать «зассал», но потом решил не обострять настолько.
— Ты слишком много говоришь, и всё не по делу, — недовольно буркнул форинг, меняясь в лице, — хотел-то ты чего, когда прише и оторвал меня от дела?
Ага, блин. И какого же дела? Впрочем — пофиг.
— Я видел ребята поставили баню. Мне она нужна чтоб хорошенько прогреть пленницу. Пропарить.
Болли откровенно заржал. Я только мазнул по нему взглядом, как по дебилу пёрнувшему в приличном обществе.
— Так в чём проблема? — удивился Сигмунд. — Или тебя кто-то туда не пускает?
— Пленница — из благородного рода. Она не может идти в баню с мужиками. Мне надо чтоб парни освободили палатку.
— А ты что, сам их попросить об этом не можешь?
Сигмунд уже успокоился и вновь взирал на меня как на маленького. Типа, что тут проблемы из пальца высасываешь. Только знаю я эти приколы — решил бы я самовольничать, он бы наехал, почему дескать у меня не спросил?
— Я пришел поставить тебя в известность.
— Ну так поставил? — усмехнулся брат.
— Да.
— Хорошо. Что-то еще от меня хочешь?
— Нет, — буркнул я и развернувшись ушел.
В спину мне Болли начал говорить что-то издевательское, но я уже не слушал.
Парней из бани удалось выгнать без особых проблем,
— Пошли, — я потянул Летисию за руку.
— Куда? Оставь меня, орк...
— Пошли говорю!
— Дай мне умереть спокойно.
Вот уж фиг! Откинул шкуру, два суконных плаща.
— Что ты делаешь?
Жизнь тебе пытаюсь спасти, дура!
Прямо в ее малиновом, уже напрочь засаленном и грязном плащике подхватил на руки. Какая же она невесомая! И сопровождаемый насмешливыми комментариями потащил к палатке.
— Это тоже снимай!
Поставил ее на ноги перед палаткой. Приходилось придерживать — ноги ее не держали.
— Не буду, мне холодно.
Пришлось самому распускать завязки и стягивать. Летисия пыталась цепляться в полы слабыми пальчиками, но бестолку.
Скинул с себя тунику и уже тоже изрядно пропотевшую рубашку, отстегнул пояс с ножнами, остался в одних штанах, тоже давно требующей стирки. Разулся. И втолкнул девушку внутрь.
— Раздевайся дальше!
— Вот значит как? — голос слабый и обреченный. — Решил воспользоваться моей слабостью?
— Да нахрен мне сдалась твоя девственность, дура? Ты ж тощая и костлявая! А еще слишком дорого стоишь. Вы что, люди, бани не знаете?
Длинную нижнюю рубаху снимать не стал: Летисия вцепилась в нее как в уходящую жизнь. Всё равно намокнув она облепила тело и стала почти прозрачной. Господи, какое жалкое зрелище! На паре поставленных в палатке рундуков, изображавших лавку, лежал натуральный скелет, с выступающими ребрами и тазовыми костями.
Так, и что дальше? Стегать ее вениками? Так их нет...
— Лежи, грейся, — я в приказном порядке ткнул пальцем в нее.
А сам вышел из палатки. Смешки, сальные комменты, подмигивания. Да пох!
— Парни, — я подошел к Бьярни и Синдри, что-то живо рассказывающих нескольким, собравшимся вокруг оркам, — можете помочь? Надо молока согреть. Чтоб прям горячее было, и хороший кусок масла туда. И мёда потом.
— Да, конечно, сделаем.
— Спасибо.
И побежал дальше.
Собрав все ее тряпки, заодно и свои, отправился к воде, стирать. Не успел простирнуть первое платье, как рядом раздалось:
— Давай я.
Синдри, босиком, в засученных штанах протягивал руку.
— Займись лучше этой ... девой.
На ночь устроил ее прям там же, в бане. Напоил горячим молоком со сливочным маслом и мёдом.
Сдвинув другие рундуки, благо запасных у нас было достаточно, получил довольно широкую лавку.
— Иди сюда.
Улегся сам, подгреб одетую в чистые шмотки Летисию в охапку.
— Ты что? — возмутилась было девушка.
Проворчал:
— И не надейся, ты не в моем вкусе. Пусть твой Ланц тебя... не важно в общем. Мне же надо, чтоб ты не замерзла.