Дед Мороз для Арины

Халкиди Марина Григорьевна

– Эй, что с тобой? Теперь все будет хорошо.

Я хочу ответить брату. Я даже пытаюсь что-то объяснить о Крисе и о волшебных часах. Мои близкие смотрят на меня с ужасом. Отец и Денис помогают держать меня, когда мне делают укол успокоительного. Я засыпаю, надеясь, что возможно Крис придет ко мне во сне...

Утром просыпаюсь и вижу мать, которая провела всю ночь в моей палате. Отец и Денис в коридоре. Пришли анализы - я совершенно здорова. Врач задает мне вопросы. Я утверждаю, что ничего не помню после того как вышла из такси. Меня сбили? Хорошо. Я прозрела?
– понятно. Крис? Крис...нет, среди моих знакомых нет никого с этим именем. Ваш пес не выжил - горько улыбаюсь, теперь я вижу, так что ничего страшного.

Я

могу ехать домой.

Врачу не терпеться взять еще десяток анализов. Но он ведь сам сказал, что я здорова. Мужчины выходят, а мама помогает мне переодеться. Я и в детстве, ослепнув и путаясь в одежде, отказывалась от ее помощи, но сейчас мне было все равно.

В машине долгие минуты все молчат. Денис говорит, что нашел Рокки на лужайке. Кто-то убрал его с проезжей части. Мама шикает на Дениса, но я искренне благодарна брату.

– Куда мы едем?

– Домой.

– Мне надо в квартиру.

Я не разубеждаю мать, что мне надо собрать вещи. Я смотрю в окно. Я помню мир другим. Возможно, вырастая, мы меняем свое отношение к миру или же без Криса мир для меня потерял все краски. Меня не беспокоили этой ночью сны. И дело не в лошадиной дозе успокоительного, которое мне вкололи. Я знаю, что Крис бы пришел - если был бы жив.

Мы выходим из машины.

– Я хочу остаться одна.

– В смысле?

– Мне надо побыть одной. Я позвоню.

Родители и брат пытаются меня переубедить. Но я смотрю на то место, где меня сбила машина. Крис перенес Рокки. Только не плакать.

– Я не передумаю.

Не знаю, что думает отец, но он крепко обнимает меня, отмечая, что мои руки безвольно висят и я не отвечаю на его объятие.

– Пойдем, Люда.

– Но, но...- моя мама ничего не понимает.

Мне плохо от того что я не могу сказать им правду, но так будет лучше для них. Ведь я уже пыталась рассказать о Крисе.

– Я люблю вас.

Три взгляда прожигают мне спину. Но я захожу в подъезд и закрываю глаза. Я поднимаюсь по лестнице с закрытыми глазами, ищу ключи в сумочке и захожу в квартиру. Запах елки сбивает меня с ног. Сумка падает, и песочные часы выпрыгивают и катятся по полу. Обыкновенные песочные часы, которые совершили чудо - спасли мне жизнь и вернули мне зрение. Я должна быть счастлива, но вместо этого я корю себя за то, что Крису пришлось сделать выбор в мою пользу, за то, что я не сказала, как он важен для меня. В зеркале я вижу только свое отражение. Мир Зазеркалья остался сном и Крис остался только сном.

Эпилог. "И только с губ слетает: "Аллилуйя!"

Валя держит на руках маленький комочек, который носит гордое имя - Петр Максимович Львов. Ему всего день от роду. Но мне кажется он самый красивый младенец на свете.

– А вот и твоя будущая крестная мама.

– Привет.

Валя забеременела через три месяца после брака. И эта бизнес-вумен даже не вспомнила, что собиралась завести ребенка через несколько лет. Валя любила малыша все те девять месяцев, что носила его под сердцем. Подруга стала другой - менее резкой. Более домашней что ли. Максиму перемены в жене нравились. Хотя я все равно не могла представить лицо Максима, когда Валюха испекла ему пироги и связала первые - совершенно кривые - но такие милые пинетки.

– Когда тебя выпишут?

– Через пару дней, ой кого-то пора кормить.

Наверное, есть что-то магическое в матери, кормящей ребенка. Целую в щечку это крохотное чудо. Я знаю - мы будем лучшими друзьями. Ведь он пахнет карамелью, чихаю, и еще детской присыпкой.

Обнимаю Валю, которая не отвлекается от самого важного человека в своей жизни. Задерживаюсь на пороге, чтобы навсегда запечатлеть эту картину в памяти.

На улице сверкает солнце и играет бликами на льняном поле, сотканном

из снега. Недавно я получила права и теперь езжу на яркой - красного цвета рябины - машине. Заезжаю в свою любимую пекарню и покупаю пакет со всевозможными сладостями. У меня кружится голова от их аромата. Весь салон пропах сдобой. Я паркуюсь у дома. Я уже давно не вздрагиваю, когда прохожу через дорогу там, где меня сбила машина. Это все в прошлом. Теперь я абсолютно здорова. Я даже думаю, что проживу намного дольше чем обычные люди. Сравниваю себя с цирковым мышонком из «Зеленой мили». Я не хочу сравнивать себя с героем Тома Хэнкса. Ведь он пережил всех своих близких и остался один.

– Ариша, вы сегодня прекрасно выглядите, и вы совсем забросили походы в парк.

Киваю почтенной даме, которая была для меня только голосом на протяжении нескольких лет. Но теперь у нее появилось лицо. Впрочем, у всех моих знакомых появились лица. В первые месяцы после возвращения зрения - все вновь знакомились со мной. А я приняла правила игры, не зная, как сказать, что помню запах каждого из них.

Морщусь от резкого запаха краски в подъезде. Нам только сделали ремонт и теперь подъезд напоминает мне дом скорби своими желтыми стенами. Ускоряю шаг, чтобы быстрее пройти это пестрое безумство, и почти забегаю в квартиру. В этом году я решила не менять традицию и перепутав все игрушки в коробке, наряжала елку с закрытыми глазами. И впервые я видела результат. Он меня насмешил. Но я не перевесила ни одну игрушку. Прямо перед елкой лежит большая коробка с красным бантом с просверленными дырочками в кордоне. Коробка шевелится. Я отрываю бант, хотя уже знаю - кого там увижу. Он совсем еще маленький - мой золотистый ретривер. Он сидит, задрав смешно голову, и смотрит на меня: на его шее ошейник.

– Зови меня Рокки,- читаю я сквозь пелену слез.

Протягиваю руки и беру этот мягкий пушистый комок на руки.

– Ну давай знакомиться, Рокки. Меня зовут Арина.

Пес лижет меня в нос, и мы смотрим в глаза друг друга. Это любовь с первого взгляда. Глаза смотрят на открытку: я не сразу замечаю ее.

– Подарок от Деда Мороза,- написано на ней.

А затем аромат какао, перца чили и ванили окутывает меня.

– Привет.

– Привет.

Крис присаживается на корточки передо мной.

– Еще рано дарить подарки,- глупо улыбаюсь, -до Нового года еще неделя.

– А у нас свой Новый год,- возражает Крис.

Год назад, вернувшись домой из больницы, я прорыдала несколько часов, лежа на полу и сжимая эти чертовы часы и любимую игрушку Рокки. А потом я проснулась в спальне Криса и это был не сон. Часы не смогли бы снять проклятие - этот вывод после долгого изучения артефакта, сделал отец Криса. Проклятие инкуб мог снять только сам, пожертвовав своей жизнь ради спасения другого. Откат от проклятия, которое убивало Криса десять лет, был так силен, что он пролежал без сознания почти сутки. Честно, в то что Крис жив и ему ничего не угрожает - я поверила, наверное, только в новогоднюю ночь, когда знакомила своего инкуба с родителями. То, что он из другого мира и принадлежит к другой расе - мы решили не говорить, по крайней мере, пока не появятся маленькие демонята. А так как история и человеческого и мира Зазеркалья хранила немало историй рождения полукровок, то мы планируем большую семью.

Я ослепла в семь лет, и мир стал для меня фантазией. А теперь я не только видела обычный мир, мне представилась возможность увидеть мир Криса. Зеркала позволяли нам странствовать по моему миру. Франция, Италия, Шотландия...и все за один день. Я узнала и Зазеркалье с его многочисленными расами, в существование которых верилось с трудом. Но во снах, мы с Крисом путешествовали и на другие планеты. Прогуляться на темной стороне Луны, позагорать на Марсе, исследовать Андромеду. Крис мог создать любой мир, и для нас двоих он становился настоящим.