Дед Снегур и Морозочка
Шрифт:
– Люблю подарки, – восхитилась Зоя, – приятно получать их задаром.
Я обозрела кастрюлищу родом с бурбурульского предприятия. До сей поры я наивно полагала, что мусоросжигательный завод называется так, потому что он сжигает мусор, но оказывается, там производят уродливые чаны с крышками. Готова поспорить на любую сумму, изделия бурбурульчан невозможно продать, нынче люди стали капризными, хотят красивый дизайн, отменное качество, вот хозяева фабрики и вспомнили про старый трюк советских лет, так называемую нагрузку. Что это такое? Сейчас попытаюсь объяснить. Хотите импортные сапоги?
– Извините, я со школьной скамьи знаю: на голове у рыбы ничего нет. О каких ушах здесь сказано?
Если ты такой умный, то вали домой без конфет ассорти. Нагрузка позволяла сбывать с рук залежалый, никому не нужный товар, благодаря ей на плаву держались целые предприятия. Кстати, этот метод можно использовать и сейчас, чтобы помочь заводу «ВАЗ». Собрались купить «Мерседес»? Получите его только в комплекте с «Жигулями». Отличный метод, государству не понадобится вливать огромные суммы в убыточный автопром, а из никому не нужных легковушек можно сделать на даче инкубатор для цыплят или оригинальную беседку.
– Чего только не придумают, – восхищалась Зоя, – отличная экономия! К врачу идти не надо, в очереди сидеть не придется, денег не платить, подарок коновалу не переть. Тань! У меня в зубе дырка есть! Давай заделаем?
– Набор придуман для самопломбирования, – попыталась я отвертеться от роли дантиста.
– Так с помощником лучше, – азартно сказала Зоя, – сначала ты мне, потом я тебе!
– Где Карл с Кларой? – мигом сменила я тему.
– Пошли в консерваторию, – беззаботно пояснила Терешина. – Будут после часа ночи, концерт длинный.
Я поперхнулась. Однако детки слишком быстро освоились в Москве. Всего несколько дней назад они боялись шаг ступить без маминого одобрения, а сегодня навешали Зое лапши на уши и умчались.
– Карл ответственный, ему можно сестру доверить, – говорила Терешина. – Ну, начинай.
– Ладно, – сдалась я, – садись у стола, направлю тебе в рот лампу. Где болит?
Зоя ткнула пальцем в зуб, расположенный в центре верхней челюсти.
– А-а-а-а.
– Замолчи, я поняла! Не мешай, буду работать строго по инструкции. Итак. «Тщательно вымойте руки и шею». Интересно, чью шею имеют в виду? Твою или мою?
Зоя не замедлила с ответом.
– Набор для самопломбирования, кто врачом выступает, тот и стерилизуется.
– Самопломбирование! – повторила я. – Значит, фигурант один. Шею надо мыть тебе, а руки мне.
– Не, – затрясла головой Зоя, – всегда доктор моется. Ты разве не болела? Никто пациента не чистит, врач себя обихаживает.
– Вообще-то, терапевты сначала щупают и выслушивают человека, а уж потом моют руки, – вздохнула я. – У меня всегда возникает ощущение, что специалист боится запачкаться о больного, вот и соблюдают меры предосторожности. И бригады «Скорой помощи», сколько их ни вызывала, никогда не идут в ванную.
Мы немного поспорили, потом решили,
– «Наденьте слюнявчик», – перешла я к следующему пункту. – Вот здорово! У нас его нет.
– Возьми полотенце, – предложила Зоя.
– Ну ладно, – согласилась я и набросила на нее махровую ткань. – «Убедитесь, что инструменты лежат в нужном порядке: крючок, лопаточка, ершик, штыбзик и мурзик».
– Чего? – переспросила Зоя.
– Крючок, лопаточка, ершик, штыбзик и мурзик, – повторила я, – первые три приспособления я определила легко, но с двумя последними у меня проблема: где штыбзик и какой из них мурзик?
– На вид абсолютно одинаковые палочки из пластмассы, – протянула Зоя, – фиг с ним, давай дальше.
Я перевернула страницу.
– «Раскройте рот».
– А-а-а-а, – продемонстрировала готовность номер один гостья, – а-а-а.
– «Вставьте в отверстие расширитель, имеющий вид кольца, проверьте, удобно ли вам», – озвучила я следующее указание, схватила никелированную деталь и сунула в разверстую пасть Терешиной. – Ну как? Не давит?
– У-у-у, – трясла головой Зоя, – эу… уи… и… и… и…
Я сочла издаваемые ею звуки за одобрение и обрадовалась.
– Идем по плану. «Изолируйте самопломбируемый зуб от остальных посредством ватных тампонов. Если комплект не предусматривает их, купите в аптеке».
– Е… е… е, – попыталась что-то сообщить Терешина, но я живо засунула ей в рот белые комки, слава богу, бежать к провизору не пришлось, мне достался полный набор.
– «Воткните крючок в дупло и почистите стенки», – объявила я.
– У-у-у, – замотала головой Зоя.
– Молчи, – приказала я и осторожно повозила железкой по верху зуба. – Больно?
– Не-е-е, – обрадовала меня пациентка.
Я приободрилась. Процесс пошел как по маслу. Минут через десять, страшно гордая собой, я добралась до последней части инструкции. «Выньте фиксатор. Не ешьте два часа».
– Ну, это легко, – легкомысленно решила я и попыталась выполнить задание.
Неожиданно на гладкой дороге самопломбирования возникли помехи: никелированная железка не двигалась.
– Открой рот пошире, – приказала я.
– Не… м… о… х… у, – пояснила Зоя.
– Постарайся! Ну? – не отставала я.
Пациентка начала размахивать руками, сучить ногами, и в конце концов я смогла разобрать в ее мычании фразу «Язык не пускает».
– Как это? – удивилась я. – Ладно, сейчас справимся.
Я взяла инструмент, то ли штыбзик, то ли мурзик, и осторожно запихнула его в рот Терешиной.
– А-а-а! – завопила подопытная.
Только сейчас, пытаясь одной рукой отодвинуть слишком длинный язык Зои, а другой удерживая ее подбородок, я оценила интеллигентность и незлобивость замечательного врача Колесниковой, у которой все же изредка оказываюсь в кресле. Теперь я понимаю, сколько терпения нужно иметь, дабы не треснуть пациента по башке круглым зеркальцем на ручке, не навалиться ему коленом на живот, не рявкнуть на жалобно подвывающую в унисон с бормашиной клиентку, а быстро и тщательно делать свою работу, изредка ласково спрашивая: «Солнышко, вам не больно? Могу добавить анестезии».