Дедушка, Grand-pere, Grandfather… Воспоминания внуков и внучек о дедушках, знаменитых и не очень, с винтажными фотографиями XIX – XX веков

Лаврентьева Елена Владимировна

2.03.Сегодня сообщение о прорыве фронта 16-й немецкой армии, ее отходе на запад и занятии Демьянска, Лычкова и еще 302 нас. пунктов (за 8 дней боев). Характерный для наших дней эпизод: у нас в ин-те «дают» (по карточкам) белые батоны. Я, как «командировочный», получил «пятидневку», на хлебных талонах которой нет числа месяца. Такие талоны на хлебозаводе, где Марья Петровна (буфетчица) получает батоны, не принимают. Чтобы иметь возможность «получить» белый хлеб, я совершил следующее. Во-первых, договорился с Марьей Петровной, что она будет мне «отоваривать» талоны с любым числом, во-вторых, взял в «командировочном магазине» хлеб на пять дней, даже обменял этот

хлеб у одной знакомой на «иждивенческую» карточку (норма 400 гр в день, а наша 800 гр в день), и, наконец, придя в ин-т, узнал, что с сегодняшнего дня хлеба (белого и вообще любого) у нас не будет! Это было бы еще не так плохо, но у меня оказался один «неотоваренный» талон на 400 гр за сегодня. А получить хлеб не так просто: не говоря уже о необходимости стоять в очереди (час или два), нужно покупать в магазине, к которому прикреплены данные карточки. А у меня как раз была карточка, прикрепленная к магазину, который закрывается в 6 час. вечера, я же пришел в ин-т в начале седьмого! <…> Я пишу эти строки, и меня распирает от смеха! Воображаю, как я буду смеяться над этой эпопеей лет через 10! Кстати, хлебная карточка стоит примерно 100 р. кило. Батон весом 400 гр идет за 130–150 р. Вот один из источников существования! И я уверен, что есть люди, которые этим пользуются! Боже, как все это печально и дико!..

5.03.Вчера взят Ржев, а завтра я еду в Москву. Кончилась свердловская жизнь с ее перипетиями и треволнениями…

6.03.43.Весьма безуспешно пытаюсь выехать в Москву. Сегодня получено известие о том, что подписано постановление о реэвакуации института с семьями. Будет тяжело, но радость охватывает при мысли о том, что снова будем все вместе!

19.03.43.Всего 4 дня как я обосновался в Москве. По дороге из Свердловска заезжал на двое суток в Красноуфимск. Живут они по-прежнему неплохо и в Москву ехать не очень стремятся. Но ехать нужно ввиду общей реэвакуации института и завода. Ожидаю их в Москве недели через три. Начал работать в институте.

На фронтах за это время много нового: немцы начали на юге контрнаступление и в короткое время захватили Красноград, Павлоград, Лозовую, Барвенково, Краматорскую, Харьков. Сейчас они в основном остановлены. Определенно радует эта быстрая остановка. Немцы собрали до 25 дивизий (12 танковых) и, несмотря на это, особых успехов пока не добились. Думаю, что весенне-летнего немецкого наступления больших масштабов не будет. Впрочем, как знать? Раздвоение чувств царит в голове! С одной стороны, очень рад приезду семьи, а с другой — страшновато за них! Чем их кормить, ума не приложу?!

26.03.43.Наши войска наступают на Западном фронте, ведя бои в районе Духовщины и ст. Дорогобуж, а на юге (Чугуев, Белгород) идут ожесточенные бои, зачастую с «превосходящими силами противника».

Работы в Москве не очень много, поэтому имею возможность заниматься диссертацией. Жду своих, но не знаю, чем я буду их кормить. <…>

5.04.43.Несколько минут тому назад узнал, что Вера с мамой остаются в Красноуфимске. Завтра приходит эшелон ВЭИ из Свердловска и Красноуфимска. Грустно и тоскливо при мысли о том, что завтра не кончается мое одиночество, но, очевидно, ничего не поделаешь… Но как мне хотелось бы завтра прижать к себе Лену, Веру и маму. Какие они близкие и как до них далеко. На фронте без перемен.

12.04.43.На фронтах без перемен. Союзники заняли Соракс и продолжают про двигаться на север. Английские руководители заявили (уже в который раз), что сейчас идет дело

об окончательной ликвидации немцев в Африке. Ну, посмотрим!

Еще будучи в Свердловске, я писал о том, что, вероятно, отравился ртутью. Теперь я уверен, что так оно и было. Сейчас я переживаю радостные дни.

С головы как будто спадает какая-то пелена! Буквально ежедневно я чувствую улучшение и укрепление памяти, все увеличивающуюся собранность мысли. Иной раз я удивляюсь, что я опять могу с одного раза запоминать числа, фамилии, даты. Я уже отвык от этого свойства за два-три месяца, и новизна этого свойства удивительно приятна.

Милые мои записки! Сегодня у меня лирико-сентиментальное настроение. Весна в зените своего расцвета. Невольно перед глазами встают образы далеких, любимых и желанных. Скоро ли они будут здесь?! Весна заставляет забыть про войну, про все прошедшие и будущие трудности. Думать о них не хочется, и иногда даже кажется, что все тяжелое позади, что стоит только приехать всем в Москву, и все станет хорошо и по-прежнему! <…>

30.04.43.Вчера вечером узнал, что Вера выезжает из Красноуфимска между 30.04 и 3.05. Неужели через несколько дней они будут в Москве. Не могу не думать об этом почти постоянно… «Скоро, скоро, скоро» стучит в голове. Отброшены и забыты все сомнения, меланхолии конец, начинается жизнь!

5.05.43.Приехала мама с Леной, а Вера осталась в Красноуфимске. Ее не отпустили с работы! Представляю, как она переживает все это! Мама говорит, что ей (Вере) очень тяжело. Все это волнует и удручает чрезвычайно. Живу надеждой на ее скорый приезд, чему мы стараемся способствовать как только можем.

10.05.43.Даю Вере телеграмму за телеграммой с требованием немедленного выезда без всяких разрешений и освобождений.

Позавчера взяты Тунис и Бизерта. На мысе Бон окружено 120 000 и еще где-то еще сколько-то. Сталин по этому поводу поздравил Рузвельта и Черчилля. Наши войска понемногу наступают на Сев. Кавказе, заняли Крымскую и приближаются к Новороссийску. За последнюю неделю уничтожено 900 с лишним немецких самолетов, наши потери около 250.

13.05.Ну, дела союзников в Африке заканчиваются. На мысе Бон окружены почти все немцы и итальянцы. Число пленных уже перевалило за 100 000. Флот и авиация союзников фактически прервали всякую связь Европы с Африкой. На днях закончится эта страница и начнется следующая! Думаю, что дело будет в Италии и Норвегии. Скорее даже в последней.

С Верой неприятности. С работы ее не отпускают. Сегодня говорил с начальником их ГУУЗа <наверное, Государственное управление учебными заведениями. — К. С.>. Он обещает помочь. Дал Вере две телеграммы о немедленном выезде без всяких увольнений. Что из этого получится, не знаю. Думаю, что ничего страшного не будет, но, конечно, волнуюсь немного. Работать трудно. Все время перед глазами лицо Веры, похудевшее и немного грустное, Ясно вижу каждую ее черту, каждую деталь носа, щек, подбородка. <…>

20.05.43.16 ч. 20 мин. Только что позвонила мама и сказала, что от Веры получена телеграмма о ее скором (21-го числа) выезде. Можно ли писать о таком на бумаге?!

23.05.43.Приедет ли завтра? Кроме этих трех слов, да еще некоторых прописных истин о дуге высокой интенсивности, удержать в голове ничего не могу.

24.05.43.17 ч. 20 мин. Поезд обещают с утра, последний срок, назначенный справочным бюро, — 19.00. Осталось еще 1 ч. 45 мин.