Дедушка и внучка
Шрифт:
— По тому, как вы смотрите друг на друга, — заметила она, — я угадываю, что вы сказали что-то не совсем хорошее о моем дедушке. Пожалуйста, не надо. Видите ли, я люблю его больше всего на свете. Как только выпью молоко, побегу к нему. Я очень благодарна вам обоим, только вы не должны говорить о моих близких ничего плохого.
— Дорогая моя, — смутилась Мэри, — мы не хотели обидеть его.
— Ну конечно нет! Вы оба просто ничего не знаете, и, боюсь, непонятливы. Тетушка непонятлива, мистер Как-меня-зовут тоже непонятлив, а теперь я вижу, что и вы такие же. Остаются только дедуля и мой голубчик Бенни. О, Карбури, —
— Боже сохрани! — ужаснулся Карбури.
— Бог всегда нас охраняет, — назидательно произнесла крошка Дороти. — А вы много знаете о Боге и небе, мистер Карбури?
— Нет, дорогая маленькая мисс, не очень.
— А я довольно много об этом знаю от мамочки. Если хотите, я когда-нибудь расскажу вам. А теперь мне нужно идти к дедуле и к моему голубчику Бенни.
— Ваш дедушка пока не может уделить вам время. Если вам угодно, пойдемте со мной гулять по саду.
— Если мне угодно? — переспросила Дороти, соскакивая со стула и серьезно глядя на Карбури. — А разве мои бедные ноги не устали? Ведь они так много шагали сегодня. Нет, я пойду к дедуле и буду сидеть у него на коленях. Не беспокойтесь, он впустит меня к себе.
— Я бы вас не впустила, — заметила Мэри.
Но Дороти, в последний раз одарив двух добрых старых слуг не по-детски серьезным взглядом, отошла от чайного стола. Через минуту ее ладошки вертели ручку двери в кабинет. Дверь была заперта.
— Дедушка, я вернулась! Пожалуйста, открой мне, — прозвенел ее нежный голосок.
Ответа не было.
— Дедуля, дедуля! — закричала Дороти.
Дед не ответил, не пошевелился. В кабинете сидел сгорбленный дряхлый старик. Где-то в саду, под землей, лежал убитый кролик, а сэр Роджер так и не придумал, как подготовить внучку к ужасному известию. Дороти, немного встревоженная, выбежала из дома, и вскоре ее личико прижалось к окну кабинета. Через несколько минут она разглядела деда и застучала пальчиками в стекло.
— Совушка, отвори дверь, — радостно закричала она. — Киска хочет войти! Скорее, скорее, скорее!
Сэр Роджер медленно поднялся с кресла, подошел к окну и отворил его.
— Уйди, дорогая, уйди на несколько минут.
Но Дороти с веселым визгом протянула к нему обе руки:
— Мне так хочется к тебе, мой голубчик, сейчас же впусти меня!
Сезиджер был так же не в состоянии отказаться сжать маленькие ручки, как, например, летать по воздуху. Он протянул ей жесткую узловатую руку, и девочка легко вскочила в комнату. Не прошло и минуты, как Дороти уже сидела у старика на коленях. По лицу деда было заметно, что у него на душе какая-то печаль. В течение своей короткой жизни девочка видела много горестей и привыкла распознавать выражение грусти. Она получше устроилась на коленях, потом прижала щечку к старой щеке и нежно проговорила:
— У тебя на лице новые морщинки. Что случилось?
— Скажи, моя маленькая, говорить тебе все сразу или мало-помалу?
— Пожалуйста, говори все как есть, дедуля. Я привыкла к ударам.
— Ну, хорошо. Твой Бенни умер.
Минуты две Дороти молчала. Она не шелохнулась, не вздрогнула и сидела как каменная. Когда она наконец подняла глаза на деда, в них не было ни слезинки.
— Как он умер?
— Собака, отвратительное создание…
— Он никогда не будет больше настораживать ушки, — прошептала Дороти. — Он был такой мягонький, пушистый и… я любила его. Мы оба его любили, правда, дедуля?
— Дитя мое, я очень виноват. Ты поручила его мне, а я не усмотрел, и он погиб. Несчастный случай…
Дороти сидела тихо. После долгого молчания она произнесла:
— Случаи часто бывают виноваты.
— Что ты хочешь сказать, моя девочка?
— Случай убил моего папочку. Теперь он на небе; на небе и мамочка, и мой Бенни.
Грудь сэра Роджера сдавила нестерпимая боль, в горле стоял ком.
— Дороти, дорогая…
— Что, дедушка?
— Я достану тебе нового кролика.
— Мне не нужно другого. Ведь он же остался у меня: мой красавчик на небе, — Дороти глубоко вздохнула. — Обними меня покрепче, хорошо? Посидим так вместе. Бедный дедуля, ты тоже потерял его. Ты не должен слишком печалиться, потому что нам обоим грустно. Мы часто будем говорить о нем, когда останемся одни и никого не будет поблизости. Мы будем вспоминать, какая у него была тепленькая шерстка, как уморительно он умывался лапками, какие у него были смешные ушки, и будем представлять, как мы с ним встретимся, когда вместе уйдем на небо.
— Лучше бы ты плакала, моя детка.
— Я не плачу о таких вещах, — Дороти тихонько покачала кудрявой головкой. — Ведь он не погиб, а просто ушел. Бидди Мак-Кен так говорила о папе и маме.
Старый сэр Роджер с изумлением смотрел на маленькую Дороти и не находил слов, ему нечего было сказать этому ребенку.
Дороти казалось, что дед опечален гибелью кролика, которого любил, и потому усилием воли сдерживала собственное горе. В этот вечер, за ужином, она была особенно нежна со стариком, совсем не резвилась, не бегала, все ласкала его и сидела на коленях. Потом она принялась развлекать дедушку, рассказывая обо всем, что делала днем, после ленча.
— Я видела мистера Как-меня-зовут, — сказала Дороти.
— Кто это?
— Дедуля, дорогой, ты же его знаешь! Вспомни, я приводила этого господина к тебе в кабинет. Сперва ты был не слишком доволен, а потом обрадовался. Я тебе признаюсь, только пообещай, что не рассердишься: я чуточку, самую чуточку, полюбила мистера Как-меня-зовут.
— Неужели ты говоришь о грубом фермере, который на днях был у меня в кабинете?
— Дороти, — вмешалась мисс Доротея, пытаясь избежать скользкой темы в разговоре. — Уж поздно, тебе давно следовало бы идти спать.
— Не хочется, — отмахнулась Дороти.
— Дай ей посидеть немного, Доротея. Ты постоянно стараешься увести ее от меня, — ревниво заметил сэр Роджер. — Ты ее видишь гораздо больше, чем я.
— Но ведь ты сам приказал мне давать ей уроки, — оправдывалась мисс Доротея. — Я забочусь о ее платьях. Мне приходится беспокоиться о ней, а ты имеешь возможность просто наслаждаться ее обществом.
Дороти соскользнула с колен деда, подошла к тетке и поцеловала ее.
— Ты так устала после нашей долгой прогулки, и это немудрено, потому что такая старая дама, как ты, не должна ходить так далеко.