Деградация и деграданты: История социальной деградации и механизмы её преодоления
Шрифт:
Современные либералы превратились в жрецов антисистемы, чьи действия объективно ведут к слому ценностной ориентации нации и государства, без которых не может нормально существовать общество, заменяя знаки с плюса на минус и наоборот. То, что считалось ранее безусловно плохим — моральный релятивизм, тунеядство, праздность — становится вполне терпимым и даже проявлением свободы индивидов. И то что считалось безусловно хорошим — патриотизм, уважение к своей истории, защита своей экономики и культуры — становится необязательным и даже постыдным. «Непротивление злу насилием» возводится в абсолютную ценность. Скрепы общества расшатываются, и этнос начинает терять свою силу. Социум атомизируется и социальные процессы приобретают характер броунова движения. Ясные прежде ответы на вопросы:
Победивший либерализм доводит Свободу до крайних пределов. Система жизнедеятельности общества начинает опираться не на дисциплину, а на анархию как мать порядка, что приносит первое время неплохие дивиденды, пока разрушительные процессы удается контролировать властным структурам и самому обществу. Современный либерализм, впитывая в себя деградантов с их интересами, разрушая классическую либеральную идею изнутри. Итогом такой эволюции становится либо возвращение к авторитаризму, как средству обуздать разгулявшиеся страсти черни, либо разложение и гибель этноса, если диктатура не помогает, потому что сама заражена социальным СПИДом (как это произошло в Древней Греции и Риме).
Иногда, чтобы спасти положение, предлагается различать классический либерализм (Вольтера и Джефферсона) и либертарианство с его «всевластием свобод». Именно либертарианство ныне замещает классический либерализм. Такой подход вполне историчен, показывающий деградационную эволюцию некогда животворящего политического учения. Однако он разделяется небольшим кругом политологов, поэтому остается оперировать устоявшимися понятиями.
При этом необходимо сделать оговорку, чтобы не создалось впечатления призыва «охоты на ведьм». Среди либералов множество достойных людей, но как индивид может наносить ущерб своему здоровью неправильным образом жизни, будучи при этом очень хорошим человеком, так и либералы. Но если индивид наносит вред себе, то либералы — обществу.
Исходя из вышесказанного, можно уверенно констатировать: за либерализованной демократией последует усиление авторитарных тенденций. Об этом свидетельствует исторический опыт существования демократий. Общество, где свободы развиваются в сторону усиления деструктивных, понижающих этноэнергетику элементов, обречено на откат в сторону ценностей традиционного общества и усиление тенденций к диктаторской власти, как средству спасения.
ЧАСТЬ 3
Социальная деградация на примерах мировой истории
3.1. Древний мир
Арабский философ и политолог Ибн Халдун, живший в XIV веке, в своем трактате «ал-Мукаддим» предположил существование циклической модели исторического процесса. Для него мир цивилизаций — это многократно повторяющийся цикл. Сначала некий народ создает государство, культуру, объединяемые в единую цивилизацию. Она достигает пика своего расцвета и могущества. Однако затем такое государство обязательно начинает переживать упадок, вызванный плохим управлением. Причина: обогащение вызывает расслабление и упадок.
Эта теория затем воссоздавалась много раз другими мыслителями, ибо за ней стоят эмпирические наблюдения за жизнью многих народов. Ни одно государство в мире не смогло просуществовать дольше 500 лет. Конец был всегда один и тот же — деградация и падение. В сущности, «цикличность истории» — есть исчерпание энергетических источников элиты (народа) из-за неумения находить новые. Сам Халдун связывал процесс падения качества управления с утратой воли у правящего класса. А процесс начинался с необходимости ради укрепления власти правителя монополизировать ресурсы и влияние. Цель достигалась, но могущество вело к избыточной роскоши. Со временем доходов оказывалось недостаточно, чтобы покрыть выросшие потребности в предметах роскоши. Вынужденные поборы ослабляли народ, а слабость народа вела к ослаблению правителя.
Это одна сторона монополизации власти и доходов. Другая приводила к исчезновению цели, ради которых стоило напрягаться. Говоря современным языком, исчезал стимул. Кстати, первые
(Цит: Коротаев А. В. Долгосрочная политико-демографическая динамика Египта: циклы и тенденции. М.: Восточная литература, 2006. С. 67–78).
Арабский мудрец выводил свою теорию, исходя из опыта Халифата, но полторы тысячи лет до него греческие историки уже описали феномен быстрой деградации сильного государства. Причем речь шла не о династии, а целом обществе, но скорость падения была по историческим меркам не менее быстрой и охватывала также примерно три поколения. Это Спарта.
Государство спартанцев вошло в наше сознание как общество добровольно подчинившее себя жесткой регламентации и военизации. Слово «спартанец» означает волевого человека, пренебрегающего не только роскошью, но и бытовыми удобствами ради закаливания своего тела и воли. Естественно, это сказывалось на поле боя, и спартанцы на протяжении веков считались в Элладе лучшими бойцами. Когда началась так называемая Пелопонесская война, а на деле великая война между греческими государствами Средиземноморья, продолжавшаяся 27 лет, спартанское войско было главной ударной силой коалиции, воюющей против Афинского союза. И Спарта победила могучие Афины, под чьим руководством греки одержали победу над еще более могущественной персидской державой!
На спартанское государство обрушился водопад доходов в виде военной добычи, контрибуций, реквизиций, даров союзников. Еще недавно материально бедное общество сказочно обогатилось. И произошла катастрофа. Правда, вначале незаметная, подспудная, растянутая на десятилетия. Началом деградации стало исчезновение стимулов для поддержания «спартанской» жизни, хотя спартанцы всеми мерами сопротивлялись разлагающим веяниям. Известен такой факт: победитель афинской армии в Сицилии спартанский военачальник Гилипп вскоре после триумфального возвращения на родину был обвинен в хранении иностранной валюты. Его слуга донес, что он прячет привезенные афинские серебряные драхмы в черепичной кровле своего дома. Гилиппа с позором изгнали. Однако свалившиеся богатства негласно, но твердо продиктовали новый образ жизни, с ним новую мораль и принципы государственного существования. Прежняя суровая жизнь ушла в предания, а новая уже ничем не отличалась от обычной жизни других благополучных полисов. Спарта перестала быть Спартой. Через сто лет ничто не напоминало о былом величии спартанцев. Попытки возвратить прежние порядки, предпринятые царем Аги- сом IV, провалились. Плутарх писал: «Воспитанный в богатстве и роскоши… он сразу же объявил войну удовольствиям, сорвал с себя украшения… решительно отверг какую бы то ни было расточительность, гордился своим потрепанным плащом, мечтал… о спартанском образе жизни и говорил, что ему ни к чему была бы царская власть, если бы не надежда возродить с ее помощью старинные законы и отеческое воспитание». (Цит.: Печатнова Л. Г. Спарта. Миф и реальность. — М.: Вече, 2013. С. 286). Однако изменения в спартанском обществе зашли слишком далеко, чтобы вернуть прежний дух. В 241 г. до н. э. Агиса и его приближенных убили. Спарта неотвратимо деградировала, чтобы вскоре исчезнуть вместе с народом ее прославившим.