Декада. Дети полуночи
Шрифт:
– Дарта, но я...
Я уже направилась к выходу, но остановилась, вскинув руку, и сжала пальцы, приподнимая вверх. Ротрик схватился за горло, пытаясь сорвать чистую тьму с шеи, но магия сковала его плотным кольцом, приподнимая над полом и лишая возможности вздохнуть.
– Что же, в одном моя сестра была права. Разбитое сердце это больно, Рик. Я так долго боялась этой силы, этой чистой тьмы, но сейчас, когда только она не предавала, не врала мне, когда кроме этой силы у меня нет
– Теперь вижу.
Покидала я лавочку мастера с единственным желанием - не видеть никого из знакомых. Злая на весь свет, я отправилась в таверну, желая залить горе бокальчиком вина и заесть это горячим. Но стоило войти в первую попавшуюся на пути таверну, как на меня уставились с тридцать злых, только-только разнятых после драки мужчин с суровыми мордами и оружием наперевес. И единственная более-менее доброжелательная морда, сидящая пятой точкой на столе и крутившая в руках пиратскую шапку капитана, одарила меня голодной улыбкой, забивая в гроб последний гвоздь.
– Какая цаца!
ГЛАВА ПЯТАЯ. И ЕЩЁ ПО ОДНОЙ.
– .. А девка сера Боржа, красивей что осла,
Влюбилася в пирата, лихого богача,
Крутилась с ним, вертелась,
Трясла большим верхом,
Ведь клад у сера Боржа
Давно покрылся мхом...
Грудной смех прокатился по таверне, завершившись дружным звоном железный кружек с брагой, и я закинула в себя остатки немного пресного, но очень пьяного вина, закусывая его вяленой олениной.
– Хорошая ты баба, Дарта, вот душевная, - обнял меня пират, оставляя на щеке жирный поцелуй.
– Пиратской душой клянусь, наша ты.
– Как капитан 'Бывалого' приглашаю на борт, - подмигнул довольно молодой пират со шрамом на подбородке, обнимая южанку с весьма впечатлительными формами.
– Два дня до берега и в путь. Иго, говорю, братья?
– ИГО!
– раздался кличь со всех сторон, и брага снова полилась в кружки. Зазвенела лютня, начиная новую песню, и я попыталась собрать глаза в кучу.
– Блуждал Бывалый в море, там звёзд на небе нет,
Блуждал Бывалый в горе, надежды выжить нет,
Но капитан Ромате, любитель отдохнуть,
Приказ отдал безумный, закрыть глаза и в путь.
Кругом туман и скалы, кругом глухая тишь,
С борта сбежала в море седая наша мышь,
Но капитан Ромате, налей ему вина,
Стоял невозмутимый, вот точно как скала,
Блуждали мы в тумане, там гиблые места,
Надежды было выжить да хоть бы ноль из ста,
Но капитан Ромате, да будет он богат,
Он смерти не боялся, не повернул назад.
'Бывалый наш не сядет', - сказал он,- 'на мели,
А ты мой друг отважный, присядь и
Закрой глаза, в них проку, что в карте нашей нет,
И слушай: за туманом сокрыт богатый свет'.
Туманы нас дразнили, за этой пеленой
Мы слышали: девицы и звонкий золотой,
Мы слышали веселье, мы чуяли пиры,
Туманом разделили похожие миры.
Блуждал Бывалый в море, туманы он прошёл,
А в тот богатый берег он так и не пришёл,
Но мы пираты верим, но мы пираты ждём,
И к берегам желанным однажды приплывём!
Ромате улыбался, приплясывая сидя, а его невеста влюблено заглядывала в его глаза, периодически что-то нашептывая ему на ухо. Пират смеялся, бросая жадные взгляды в глубокий вырез платья, а после очередных слов девушки улыбка слетела с его губ, и он сглотнул, с недоверием глядя на красавицу. Та виновато улыбнулась и потупила глаза. Выстрел пушки заставил меня подавиться брагой, а пиратов радостно вскрикнуть.
– Всем выпивки, хозяин! У 'Бывалого' новый черт. У меня будет сын! У капитана Ромате будет сын!
– радостно крикнул капитан корабля, и пираты загудели, стуча по столам кулаками.
– ИГО!
– затряслись стены таверны, а я тихо сползла на скамейку, ощущая, как таверна отправилась в свободный полёт.
– Дара, а ну куда спать?! У нас ещё пять бочонков!
– вернули меня на место, впихнув в руки что-то прозрачно-зеленоватое, пахнущее полынью и мятой. Я опрокинула в себя это бездново зелье, даже не думая, что это. Зря.
Запивала я с упоением, отбирая уже вторую кружку браги у соседа, пытаясь избавиться от чувства живого огня, разливающегося по телу и обжигающего язык. Пираты смеялись, хлопали меня по плечу и поздравляли с посвящением в сёстры. Что было дальше, я не помню, но однозначно было весело. Кажется, мы поздравляли капитана и подбрасывали его невесту. Или наоборот. Но кого-то мы не поймали... Кажется, меня... А ещё были танцы на столах. Но это всё не точно.
Раскалывающаяся голова была не самым ужасным, что настигло меня утром. Куда большее отвращение вызывал привкус чего-то крайне мерзкого. Я со стоном повернула голову, пытаясь открыть глаза, и скривилась, наткнувшись на яркий полуденный свет, бросив дурацкую идею. Шторы качнулись, отрезая комнату от этой пытки, и я с жадностью припала к прислонённой к губам прохладной кружке с чем-то лимонным, сладко-кислым, избавляющим от всей этой мерзости похмельного утра. Или дня? Ох, кто бы сказал, который сейчас год. И где я.
Я открыла глаза, сводя их на кончике носа. Зелье против похмелья сверкало знакомым мерзко-болотным цветом, успокаивая мою грешную душу. Не отравили, уже ладно. Но вот внимательный взгляд серебристых глаз заставил подавиться.
– А мне нравится её реакция, - рассмеялся кто-то, и я попыталась сесть. Идея была плохой, зелью нужно было время, чтобы мир не крутился волчком. - Но я напомню тебе ещё раз, яд, Норган, он ждать, когда ей станет лучше, не будет, - мужчина, смутно похожий на Ротрика стоял у кровати, растягивая ворот рубахи.
– Ты, конечно, спец по выведению ядов, но всё же с этой тварью лучше было не играться, а прикончить сразу. Давай уже, у меня собрание света полчаса как идёт, - нудил вампир.