Декамерон 2
Шрифт:
— Мы думали дойти до виллы Умберто, у него этого добра навалом. Охотник же. Но идти далековато всё же. А погода не позволяла. Даже с доской по крышам — ну никак. Потом ещё эти мародёры повылазили, будь они неладны. Короче говоря, мы в западне. Только Свет и Тьма рассудят, жить нам или умирать, — плевался Марко, терзая бороду.
«Не тем вы свои судьбы вверяете…»
— Боезапас надо поберечь. А спешить нам некуда. Рассвет уже совсем близко. Солнцу всё равно быть. Там и нечисть разбежится по углам, — размышлял вслух Рокко.
«Только
Ответ явил себя вскоре.
Ушей защитников храма коснулся непонятный, противный скрежет, который перемежался с лязгом. По ушам ездило так, что голова свинцом наливалась.
Будто что-то тяжелое, отлитое из металла тащили за собой по мощёной дороге, собирая все неровности. Бывшему инквизитору звук показался до боли знакомым.
Вскоре за спинами упырей показался огромный сгорбившийся силуэт.
Первым его заметил бородач. Он чуть было не свалился в ужасе вниз.
— Это что ещё за лихо?..
Рокко и Альдред пригляделись. Душа предателя тут же ушла в пятки. Подозрение, закравшееся в его воспаленный рассудок, себя оправдало.
Всё же этот скрежет ни с чем не спутаешь. Возвышаясь над оравой гулей и волоча за собой увесистую кувалду из инквизиторского сплава, к дому Света и Тьмы плёлся заражённый пёс Церкви.
— И сказал Он, и голос Его был грому подобен: «Я Пророк. Твой поводырь во Тьме. Твоя тень на Свету, — выл упырь-переросток. Заповеди из Дюжины Столпов — одну за другой, как заколдованный. — Я вывел тебя из лона рабства в земле гастетской. Да не будет у тебя иных господ перед лицом Противоположностей».
Гули едва ли понимали, что декламирует громила. И всё же они расступались, деля толпу надвое, как только тот приближался. Амбал брёл к торцу храма.
Если раньше людоедов насчитывали порядка трёх сотен, их число резко возрастало. Монстр привёл за собой ещё свору тварей. Орда множилась и множилась.
При жизни этот ревнитель веры служил в самом немногочисленном и печально известном отделе при Янтарной Башне.
Их можно было пересчитать по пальцам одной руки, даже знать поимённо.
Юстициары. Стражи Света и Тьмы. Воплощённые ангелы, что несут слово Противоположностей с горы Мидал в иноверческий невежественный люд.
В ряды «красных туник» новицию так просто не попасть. Это скорее каста, нежели полноценный отдел.
Их работа не имеет ничего общего с престижем, больше напоминая смертный приговор, самопожертвование ради интересов Церкви Равновесия.
Потому-то не видать лес рук.
За стальной маской, отлитой по образу и подобию прижизненного лица, скрывается нечто иное. Пугающее. Обезображенное. Новый облик инициированного юстициара, лишённого былой идентичности. Его устами вещает внеземная сущность из небесного воинства, несущая суровую правду о Хаосе и Порядке.
— «Не построй кумира себе. Никакого образа, будь он в небе или на
Кандидатура выстраивается исключительно из мужского контингента, и не абы какого: кривых и косых даже не рассматривают. Претендент должен быть крепок подобно скале. Изначально здоров, как бык. Не стар и не слишком юн.
В противном случае, он даже не переживёт ритуал Возвышения. А ценнейшие ресурсы для «перехода» пойдут насмарку.
Алхимики долго поглядывали на Альдреда, облизываясь, как голодные коты. Если им верить, Флэй очень даже подходил. И совсем неважно, что у мальчика недовес. Что ещё не дорос. Лишь сестра Кайя уберегла воспитанника от изуверов. Иначе бы его сцапали.
— «Свет и Тьма ревнители, за грехи отцов наказывающие детей до третьего и четвёртого колена тех, кто ненавидит Их. Творящие милость до тысячи колен тем, кто любит Их и блюдёт заповеди Противоположностей…»
По кулуарам Янтарных Башен с самого зарождения Священной Инквизиции гуляют разные слухи — от близких к правде до сущей нелепицы.
Но только Верховным дано знать жуткую истину.
Ясно одно: те, кто проходит инициацию, уже не люди в привычном понимании. Недаром их держат в подобии тюрьмы. Те же, что не оправдали надежд Равновесия, просто уходят в никуда, как сквозь землю.
— «Не произноси имен Первых Уверовавших, Пророков твоих, напрасно. Ведь не оставят Свет и Тьма без наказания тех, кто помянет всуе избранных Ими…»
Высокие и дюжие бастарды, избалованные судьбой и полные жизнелюбия, перестают улыбаться, едва узнают, что их зачислили в «красные туники».
Сбагривая инквизиторам своих сыновей, сильные мира сего тем самым выбивают себе перманентную индульгенцию, дабы покрыть собственные грехи.
Честный обмен.
— «Не прелюбодействуй».
Из Святых Земель за Экватором возвращается немало религиозных фанатиков-головорезов. Оказавшись на Западе, они не знают, чем себя занять после преклонения перед Гробом Скитальца и Чёрным Огнём, что бьёт из земли факелом.
Пресыщенные кровавыми походами, они по-прежнему тянут свои руки к горе Мидал, где бы та ни была. И единственный способ для них при жизни подняться на ступень повыше, стать ближе к Равновесию, — это стезя юстициара.
— «Не убий…»
Так это или нет, Возвышение стирает само понятие их внутреннего я.
А по улицам городов разбредаются живые мертвецы, закованные в неподъёмные латы. Их затуманенным рассудком правит незримая рука.
Они становятся на голову выше, чем были ещё вчера. В два раза шире. Жертвы рукотворного гигантизма.
С титаническим оружием, взваленным на плечо: гипертрофированные секиры, мечи, кувалды, шестопёры.
Такую тяжесть даже сельскому богатырю не поднять и обеими руками!