Дела барона Орловца
Шрифт:
По прибытии на место тайный сыщик внимательно изучил предъявленный Корчеей скотный двор. Магические тесты на опасные инфекции впечатляли. Полоумный помещик поперезаражал всю свою скотину всем, что нашел. Ящур, вызываемый недавно открытым вирусом, был не столь опасен для человека, но практически смертелен для большинства парнокопытных и очень заразен. Ну а при заболевании человека все могло быть весьма похоже на результаты деятельности сестриц-Лихорадок. Уж Трясея, Огнея, Знобея, Ледея и Гнетея вполне могли попасть под раздачу, так что озабоченность Лихорадок в отношении конкурента была вполне обоснованной. А пока боевики с амулетами гоняли бы зловредных сестриц, поперезаражалась бы
Собственно, до катастрофы оставалось несколько дней. Местечковый диверсант не учел, что все его защитные амулеты нуждаются в регулярной подзарядке, а в условиях столь интенсивной эксплуатации истощаются куда быстрее, чем в обычных условиях. Барон, не откладывая в долгий ящик, подзарядил их, дабы исключить распространение заразы. Но этого было мало…
После тщательной двукратной проверки скотного двора на отсутствие людей (Корчея старалась ничуть не меньше, ибо любой недосмотр мог самым негативным образом сказаться на и без того невеликой квоте) к небу взметнулись синие языки магического пламени. Оно имело температуру около пяти тысяч градусов, немногим меньше, чем на поверхности Солнца, а потому великолепно обеззараживало мгновенно превращая любую органику в атомарный газ. Скотина в стойлах испарилась, даже не успев испугаться. Впрочем, кроме скотины, в поместье были и другие обитатели, неизбежно проснувшиеся после рева и ударной волны, сопровождавших испарение скотного двора.
Возглавлял толпу крестьян сам помещик, бородатый и лохматый мужик, который, если и отличался от своих дворовых и крестьян, то в худшую сторону. И штаны и рубаха, сделанные из небеленого льна, давно нуждались в стирке, а сам мужик – в зубном лекаре. И не только в зубном – взгляд его был не просто тронут безумием, а буквально источал оное. Еще он очень старательно демонстрировал угрозу, размахивая вывороченной откуда-то оглоблей.
– Вы чаво тут безобразия безобразничаете?! – взвыла эта орясина с орясиной и попыталась ткнуть своей дубиной тайного сыщика.
– С кем имею.? – спокойно спросил барон, легким движением откинув оглоблю в сторону лужи расплавленного стекла на месте скотного двора. Что именно имеет, он уточнять не стал, но выражение лица не наводило на мысли, что честь или удовольствие. А вот вспыхнувшая оглобля навела сопровождавших помещика на верные мысли о вредности размахивания вилами и косами.
– Акакий Быстров, мои это земли. А вы кто? – уже вежливее ответил помещик, оценив судьбу своего оружия и пару-тройку быстрых шагов назад своего «войска».
– Старший сыщик Особого сыскного отдела Тайной канцелярии барон Орловец. И на предмет принадлежности земель вы ошибаетесь. В связи с крайне опасными действиями, направленными на создание угрозы жизни и здоровью подданных Его Императорского Величества, а также повлекших гибель оных в немалом числе, моим решением лишаетесь этих самых земель и направляетесь на каторгу пожизненно. Мое решение можно обжаловать перед государем лично. – сыщик взмахом руки «заморозил» будущего каторжника, чтобы не тратить сил и времени на транспортировку. У наряда полиции, который приедет за осужденным, будет специальный амулет для вывода из стазиса, а больше никому эту «статую» трогать не положено.
Барону же предстояла тяжелейшая работа по проверке всей окрестной скотины и людей на предмет заражения, которая заняла почти сутки. Впрочем, на утренний поезд до Москвы он успевал, так что еще мог спасти свой отпуск. Уже садясь в пролетку, он, поймав взгляд не менее уставшей Корчеи, которая лучше
– Корчея, до прибытия на каторгу его не трогай, нечего конвоирам работу осложнять. А вот как приедет – он твой. Сверх квоты.
– Благодарить не буду, сами понимаете, но… – лихорадка расплылась в довольной ухмылке.
Два понимающих взгляда человека и нечисти на мгновение скрестились и каждый отправился по своим делам.
Дело об исчезающих овечках
Каким образом барону Орловку удалось сдать отчет, сбежать домой, а потом и на вокзал, чудом успев выкупить последнее купе первого класса, он и сам не понял. Чудо – оно и есть чудо. К сожалению, третьего билета на этот поезд не нашлось, а посему горничную Глашку, посовещавшись, решили оставить дома, присматривать за особняком. К тому же, как выяснилось, у нее болела мать, а эта дуреха стеснялась просить о помощи. Так что барон попросту оставил ей кошелек потуже на лечебные расходы и позвонил коллегам на предмет организации нужных консультаций в его отсутствие.
На следующий день они с поваром, старым немцем Фрицем, сидели в купе и с удовольствием поглядывали на окраины Москвы, скрывающиеся позади. Иногда, правда, ветер загонял в окно клок дыма, но закрывать его по летней жаре желания не было. Оставалась, правда, вероятность, что тайного сыщика в случае неотложного дела догонит телеграмма, но запыхавшегося посыльного с таковой не обнаружилось на пороге пупе ни в Харькове, ни в Лозовой, ни в Екатеринославе, ни в Джанкое. А в Симферополе барон с поваром благополучно сменили паровую тягу на гужевую, спокойно продолжив свой путь. Похоже, что все преступники устрашились скорого и праведного суда в его исполнении.
Дорога, построенная по велению Его Императорского величества Александра I усилиями блестящего инженера Августина Бетанкура и не менее блестящего организатора графа Михаила Воронцова радовала красотами, а неспешный ход упряжки усыплял. Так что на участках поровнее пассажиров одолевала дрема, не имевшая, впрочем, шансов на длительную власть – очередная неизбежная колдобина пробуждала пытающихся сократить путь сном.
К прибранному и подготовленному к прибытию хозяина дому приехали уже поздним вечером, попадав отсыпаться. Все же дорога из первопристольной была довольно утомительной. Наутро барон проснулся еще когда не сошел утренний туман. Завтрак из яичницы, поджаренной со свининой, бутербродов и кофе, ему традиционно подавал повар, а затем следовала длительная прогулка. На обед дома его никогда не ждали, а если таковое и случалось, то рукастый и предприимчивый Фриц быстро организовывал легкий стол. Ужин же, к которому прогулка в большинстве случаев благополучно заканчивалась, обычно был весьма плотным, дабы возместить дневные затраты сил.
В одну из прогулок он краем уха услышал причитания шашлычника, местного пожилого татарина, о том, что почти каждую ночь пропадает по овечке и так скоро вся отара изведется. Шалости местных бездельников, промышлявших бесплатным шашлыком, Тайную канцелярию волновали мало, так что сию горестную историю сыщик оставил без внимания…
Пока несколькими днями позже не услышал более развернутую версию. Оказалось, что овцы пропадали исключительно ночью из крепкого закрытого загона, охраняемого собаками. При это ни на изгороди, ни на земле не было никаких признаков перемещения самой овцы или ее туши, а собаки не лаяли. Можно было подумать, что сам шайтан за мяском повадился. И вот на этом месте профессиональные рефлексы сделали стойку – Шайтан там или нет, но в пропаже овец виновны явно не обычные воры.