Дела и ужасы Жени Осинкиной
Шрифт:
— Есть такие, — сразу же отозвалась Женя. — Даже двое. Вот в том доме — Игнат. Мы немножко знакомы. И на соседней улице — Степа Барабанчиков. Ему уж точно доверяю. Он в наше Братство вошел.
— Тогда скажи-ка мне поточнее, в каком он там доме. Мы со Скином сейчас быстро к нему смотаемся.
Степе, который сразу Славику понравился, было сказано все как есть. Человека, второй год занимавшегося страшными преступлениями, сообщение о двух профессиональных убийцах сильно не удивило. И он сразу подсказал удачное решение — поселить Женю в гараже у них во дворе. Сейчас он был пустой; туда ставили машины приезжавшие
Обсуждать со Степой детали оказалось очень легко — голова у него работала четко и ясно. Скин еле успевал следить за их со Славиком обсуждением проблемы.
Привести Женю сюда надо было так, чтобы ее никто не видел, — иначе все лишалось смысла. Казалось бы, удобнее всего это сделать ночью. Но до ночи Славик ждать опасался. По поселку ходили пешком и передвигались на машинах туристы. Убийцы могли затеряться среди них. Конечно, «Тойота-Лексус» черного цвета — это была примета. Но машину они могли оставить вообще в соседнем поселке и ходить пешком, ничем не выделяясь среди остальных прохожих.
Была еще одна проблема — Тося.
Без Жени она нигде ни за что бы не осталась. Поселить в гараже — собаке иногда надо выходить, и она будет Женю демаскировать. Оставить во дворе — Буян не поймет, будет беспрерывный истошный лай.
Тогда Степа решил, что Буяна можно отправить пока на край поселка к бабушке. К ней Буян благоволил, потому что кормежка там была — высокий класс: приходившего порою в гости пса Степина бабушка баловала. А Тосю поселить в его конуре. Женя сумеет ее уговорить пожить в чужом домике.
Тут на крыльцо вышла из дома Дуня Барабанчикова со всеми своими косичками и безмятежным взором. И Славик спросил:
— Твоя сестренка?
— Моя.
— В этом же доме живет?
— Нуда.
— Тогда, Степан, не пойдет, — твердо сказал Слава. — Мы у тебя все это устраивать не можем. Нельзя ее опасности подвергать.
И Степа тоже — как очнулся — понял вдруг, что не может ни ее, ни маму поставить перед фактом возможной стрельбы. А убедить их уйти к бабушке тоже вряд ли возможно.
— Тогда — к Силантьичу, — уверенно сказал Степа. — Он один живет. И гараж у него тоже есть. Он все понимает. И не трус.
Глава 42. У Силантьича
Вадим Рыболовлев читал распечатанную из Интернета газетную статью, можно сказать, не веря своим глазам.
В статье рассказывалось, что на официальном сайте Министерства обороны в разделе «История против лжи и фальсификаций» обнаружился текст, подписанный начальником отдела военной истории Института военной истории того же самого министерства. Начальник этот был кандидат исторических наук и полковник. Он объяснял, что в развязывании Второй мировой войны виновата… Польша. Потому что она отказала гитлеровской Германии в ее, по мнению полковника, очень даже умеренных (!) требованиях. Гитлер всего-то требовал включить город Данциг в состав Третьего рейха и разрешить провести через всю Польшу экстерриториальные немецкие железные и автомобильные дороги — в Восточную Пруссию.
А Данциг, заметим на полях той примечательной статьи, — это нынешний польский портовый город Гданьск (на верфи которого, между прочим, и началось в 1980 году знаменитое движение польских рабочих — «Солидарность»);
Так вот, по мнению полковника-историка, кабы Польша не была такой несговорчивой — нацисты нипочем бы войну не начали!.. Иными словами — найден наконец-то настоящий виновник Второй мировой войны…
Перед Вадимом Силантьевичем лежала и распечатка статьи из следующего номера газеты, вышедшего на другой день. И там уже — полный отбой! Министерство сожалеет, с сайта статья уже снята…
Но Силантьичу этого было недостаточно. Его интересовали подробности события — а как насчет погон на плечах у полковника? Уцелели? Сообщений про то, что они тоже сняты, не было. Или там у них, в Министерстве обороны, считается, что бумага — а Интернет тем более — все стерпит?..
Как раз в минуту этих раздраженных размышлений раздался условный стук в дверь, и его любимый ученик и единомышленник Степа Барабанчиков возник на пороге.
…Умение быстро решать проблемы относилось к числу немалых добродетелей Рыболовлева. Мы настойчиво хотели бы повторить, что считаем это особо ценным качеством в наших местных условиях. В общем-то, мы, русские, да и вообще российские люди, в большинстве своем — тяжелодумы. «Семь раз отмерь, один раз отрежь» — поговорка-то, несомненно, правильная. Но она не указывает, сколько времени должно пройти между первым и последним замером. А некоторые так всю жизнь и отмеривают, никак не отрежут…
Итак, примерно через полчаса после того, как Степа и Славик-байкер вошли в дом Вадима Силантьевича, а минут через десять и вышли, тот же Степа, уже один, вез от своего двора тачку, нагруженную скошенной подсохшей травой. Нагружена она была с большим верхом, поскольку, помимо травы со своего двора, Степа забрал и траву, давно лежавшую вдоль забора во дворе Фединой тетушки. И все равно не очень-то было понятно, почему везет, а вернее толкает эту тачку рослый и крепкий Степа с немалым усилием.
Рядом, усиленно виляя хвостом, трусила Тося. Но вела она себя не жизнерадостно, как обычно, а скорее взволнованно и даже обеспокоенно. Трусила, тонко поскуливая, вывернув свою огромную морду к тачке и, можно сказать, проявляя к сухой траве непонятный повышенный интерес. И даже раза два пыталась лапой ее разрыть, чего Степан ей не позволил.
Между тем очень быстро темнело, а ночь оказалась безлунной — то ли луна еще не взошла, то ли уж очень надежно была закрыта какой-то плотной тучей, то ли вообще было новолуние.
Точно мы этого сказать не можем, поскольку наши герои были целиком поглощены делами земными и на небо ни разу даже и не взглянули. Мы же можем только засвидетельствовать, что Степа с тачкой и Тосей въехал во двор Рыболовлева и был им встречен у калитки. Что Степа там делал в течение получаса — покрыто в прямом смысле слова мраком неизвестности. Выехал он со двора учителя через полчаса — с пустой тачкой и без Тоси. Зачем понадобилась учителю истории, ни козы, ни коровы не державшему, целая тачка сена — этого мы знать не знаем и ведать не ведаем. И куда Степа дел Тосю — тоже.