Дела минувшие
Шрифт:
– Дело мастера боится! – самодовольно объявил Лыков зевакам. Те одобрили:
– Молодец, пра! Наддай им еще, особливо вон тому, рыжему!
– Да некогда мне дураков учить, я по делу. Цаплю не видели?
– А… – начал было один, но тут из грязной половины в чистую влетел фартовый:
– Вода! Псы нагрянули!
В зале поднялась суматоха, кто-то попытался выскочить через другую дверь, но уперся в городовых. Через пять минут все сидели по местам, песен не пели, а шарили по карманам в поисках документов. Общим счетом было обыскано двенадцать человек. Виды оказались только у троих, да и тех полиция задержала. Уж больно аляповато были сработаны эти виды… Да и ножи в сапогах нашлись, а у одного даже кистень.
Когда посетителей трактира стали выводить на улицу, один из них вдруг ринулся на прорыв. Он снес с ног титулярного
24
Караулка – хибара, приспособленная для неприхотливого жилья.
Полиция разбиралась с задержанными до самого утра. Всего в замок доставили сто двадцать человек. Большую часть, разумеется, составляли бесписьменные – нарушители паспортного режима. Виды крестьянам волостное правление дает на полгода, после чего надо возвращаться в село и продлевать бумагу. А это дорого и хлопотно. Мужик начинает прятаться от проверок. Хороший домовладелец без документа не поселит, сжалится только плохой. Пообещает спрятать, но услугу надо отработать… Так безвредный селянин попадает в зависимость от темных людей. Дальше, если он слаб и не дурак выпить, ему дорога одна – сначала в арестный дом, а затем и в тюрьму.
Шесть или семь мазуриков привлекли внимание сыскной. Эти были не из комплекта, который фартовые именовали «дядя Сарай» [25] . Все они отсидели в цинтовке и промышляли преступлениями. Мелкими, вроде воровства, но именно «красные» [26] составляли основную массу уголовных. Их Благово с Лыковым и стали расспрашивать насчет Цапли и Кольки Бешеного.
Сначала дело не задалось. Предъявить задержанным было нечего, месяцем тюрьмы за ношение ножа таких людей не напугаешь. Повезло Алексею. При обыске у галмана по кличке Вырвиглаз в сапоге отыскались серии Первого внутреннего выигрышного займа от марта 1880 года. Серии были фальшивые. Сыщиков ждал большой успех. Они давно знали, что в Нижний привезли серьезную партию липовых облигаций. Две из них уже всплыли при расчетах. Попались мелкие фигуры, которые не могли привести к заправилам. А вот в сапоге у фартового средней руки оказались купоны на пятьсот рублей! За такое парню светили арестантские роты, и то если сыщики окажут снисхождение…
25
«Дядя Сарай» – прозвище случайных арестантов, не уголовных по характеру и являющихся объектом издевательств со стороны фартовых.
26
«Красный» – вор.
Находка Лыкова сразу выводила дело на новый уровень. Она была даже важнее поиска убийц рядового Сомова. Одним махом облава оправдала себя,
27
«Блинодел» – изготовитель фальшивых денег и ценных бумаг (жарг.).
– Ну, теперь расскажи мне про Цаплю и Кольку Бешеного, – потребовал он. – Терять тебе уже нечего, валяй.
– Это которые денщика сложили? [28] – тут же сообщил важное галман.
– Они самые. Во-первых, за что сложили? А во-вторых, где их искать?
Вырвиглаз оказался сведущим человеком. Похоже, он занимал в иерархии мелкого жулья не последнее место. Хороший кандидат для вербовки!
– Денщик тот был дрянцо с пыльцой…
– За это не убивают.
28
Сложить – убить.
– За это нет, – согласился галман. – А приткнули Елпишку за другое. Точно не скажу, сам не знаю, однако был к нему счет за его бывшего начальника. Елпишка прежде денщиком служил у какого-то офицера. И тот себя стрельнул. Слыхали небось, ваше благородие?
– Подпоручик Шенрок? – уточнил сыщик.
– Черт его ведает, может, и Шенрок. Вскоре после Рождества дело было.
– И что за счет по поводу офицера предъявили Сомову? – насторожился Алексей. – Самоубийство, денщик-то тут при чем?
Рещиков хитро посмотрел и ответил вопросом на вопрос:
– А мне снисхождение сделают? Видать, вы мимо правды прошли, а я вам важные сведения на блюдечке принесу.
– Снисхождение непременно, и не только оно, – в тон вору ответил сыщик. – Можешь вообще мимо цинтовки проскочить. Ежели договоримся и станешь нашим осведомителем.
– Капорников [29] фартовые режут, – зябко повел плечами Вырвиглаз.
– Глупых режут, а ты будь умнее. Я же вижу – ты птица высокого полета, – польстил вероятному агенту титулярный советник. – И серий на полтыщи тебе доверили, и про убийство Сомова знаешь. Соглашайся – и окажешься в выгоде. Дружить с полицией полезно.
29
Капорник – осведомитель полиции.
– Дозвольте подумать, ваше благородие.
– Умение думать – хорошее качество. С умными и дело иметь приятно. Но что насчет денщика?
Вырвиглаз чесал-чесал в затылке, потом сказал:
– Сдается мне, не сам себя подпоручик стрельнул.
– Даже так?
– Ну, иначе за что Елпишку убивать? А? Ведь как сделано! Выманили из казармы, споили, затащили к Вшивому кусту… А до того неделю водили по кабакам, совращали, в друзья навяливались… Одних денег на водку извели страсть.
Лыков продолжил рассуждения арестованного:
– Ты полагаешь, что денщик участвовал если не в самом убийстве подпоручика Шенрока, то в заметании следов?
– Полагаю, заметал. Убивать самому – жила у дурака тонка была. Я ведь Елпидифора Сомова хорошо знал. Ничтожный человек.
– Ладно, не сам. Помог подделать обстоятельства, и так ловко, что все сочли это самоубийством. Но зачем его убивать спустя три месяца?
– Не знаю. Может, он деньги начал вымогать. А может, там решили оборвать ниточку. На всякий случай.
– Там – это где? – Лыков надеялся узнать ответ на главный вопрос. Однако Рещиков разочаровал сыщика: