Дела Разбойного Приказа-6королев Тюдора. Компиляция. Книги 1-12
Шрифт:
— Король улыбнулся мне! — возгласил Джон, влетая в дом. — Он повернул голову, посмотрел прямо на меня и улыбнулся.
Кэтрин ожидала продолжения — рассказа, что Джон получил аудиенцию и какую-нибудь большую милость, но нет, это было все. Он удостоился улыбки, ничего не стоившей королю. И тем не менее Джону этого хватило. Он был счастлив. Он мог вернуться домой и жить дальше своей жизнью, зная, что соверен благосклонно улыбнулся ему и не держит на него зла из-за опасной глупости его брата. Теперь он в безопасности.
Кэтрин выросла в семье, члены которой были движимы амбициями, и ее удивляло отсутствие
Вскоре после того, как они покинули Лондон, Кэтрин получила письмо от отца Катберта.
Я надеялся встретиться с Вами в Лондоне, но, боюсь, обидел его величество сомнениями в королевском верховенстве над Церковью, и он приказал мне оставаться на Севере. Не беспокойтесь. Я попытался искупить свою вину, выказав готовность объяснить вдовствующей принцессе основания, по которым был аннулирован ее брак с королем, и я дам клятву, признавая верховенство, если меня попросят. Пока ничего не слышно о том, чтобы меня лишили епископства и прочих моих должностей. Но не волнуйтесь за меня, дитя мое. Я выразил открыто свое мнение для облегчения совести и надеюсь, король понимает, что в сердце своем я верен ему.
«Да, — подумала Кэтрин, — но нельзя служить двум господам». Людям приходится делать выбор между королем и папой. Для некоторых это становилось ужасной моральной дилеммой, ставившей под угрозу спасение души. Для других, вроде Джона, дяди Уильяма, Уилла и отца Катберта, здесь было больше прагматизма. Саму Кэтрин, так как она женщина, едва ли попросят давать клятву, но она сделает это, если потребуется. Она слышала слишком многое о необходимости реформ в Церкви, чтобы принимать ее догматы беспрекословно, как делала в детстве и юности. Кэтрин чувствовала себя сидящей на заборе: она была не в силах отринуть веру, которую воспитала в ней мать, и в то же время ее завораживали новые идеи, о которых она слышала на каждом шагу. Достаточно было взять любую брошюрку с лотков книгопродавцев у собора Святого Павла, да и Джон каждый день приходил домой и с ворчанием рассказывал о последних возмущениях против старой религии.
— Некоторые люди ратуют за то, чтобы статуи святых убрали из церквей, называя их резными истуканами, изображениями ложных идолов, — вещал он. — А кое-кто даже поклонение Распятию считает идолопоклонством. Вот что случается, когда люди сами читают Писание. Все королева Анна виновата. Она поощряет это, несмотря на запрет. И никто не смеет ей перечить. Король у нее под каблуком.
Втайне Кэтрин очень хотелось подискутировать о религии с королевой Анной. Она подозревала, что у них может найтись много общего в этих вопросах. Джон пришел бы в ужас, обмолвись Кэтрин хотя бы словом о своих мыслях!
— Скоро мы окажемся далеко от всего этого, — утешала она мужа.
— Да, но эта зараза будет распространяться, пока не охватит все королевство, — со вздохом отвечал тот.
— Влияние двора не дотянется так далеко на Север, — говорила Кэтрин. — То, что происходит в Лондоне, не всегда сказывается на стране в целом. И влияние королевы может ослабнуть, если
— Ш-ш-ш! — Джон испугался. — Это изменнические речи! — Он нервно огляделся. — Надеюсь, никто из слуг не слышал.
— Тут никого нет, — промолвила Кэтрин, надеясь, что это правда, и жалея о сказанном.
Честно говоря, ее утомил Лондон или скорее пребывание в Лондоне с Джоном. Он напоминал вылезшую из воды утку. Кэтрин ловила себя на том, что ждет не дождется возвращения в спокойный Йоркшир.
Оказавшись в Снейпе, Кэтрин решила снова попытать счастья с Джеком. Она написала Кэт, попросила у нее совета, и подруга настоятельно рекомендовала ей не уклоняться от проблемы. Кэтрин поняла, что настало время вплотную заняться образованием пасынка, развить его нравственно и исправить недостатки в характере. Отец и учитель, она знала, наказывали мальчика битьем, а потому защищала его при всякой возможности.
— Джек, посмотри на меня! — сказала Кэтрин, застав его валявшимся в стогу сена, когда он должен был писать эссе, и потащив парнишку обратно в замок. — Ты должен взяться за учебу. Образование — ключ к успеху и полноценной жизни. У тебя было много времени после обеда, чтобы написать эссе. Ты мог уже покончить с этим и был бы свободен. — Она вздохнула, видя, что ее слова не возымели никакого действия. — Ну?
— Я собирался сделать это вечером, — буркнул Джек. — Я уже написал кое-что.
— Покажи, я хочу взглянуть, — сказала Кэтрин.
— Вы не можете проверять меня! — вспыхнул он. — Не можете заставлять! Вы мне не мать!
«Терпение», — приказала себе Кэтрин.
— Нет, и не рассчитываю занять ее место, но я переживаю за тебя, так как мы живем под одной крышей. Нам обоим будет лучше, если мы попытаемся не ссориться.
Джек только пожал плечами.
— Ты ведь ничего не написал, верно? — прямо спросила Кэтрин, когда они вошли в замок.
Он не смотрел ей в глаза.
— Иди и выполни свой урок. Ты же не хочешь, чтобы тебя снова наказали. И, Джек, перестань обманывать. Это неумно, правда всегда открывается.
— Трахни себя в зад! — крикнул он, схватил вазу с цветами, которые собрала Кэтрин, и швырнул ее на каменный пол; она разбилась, мелкие осколки разлетелись во все стороны, а Кэтрин уставилась на них, шокированная руганью Джека и его грубой выходкой.
— Что случилось? — спросил Джон, вбегая в холл.
— Ничего, — ответила она. — Джек рассказывал мне о своем эссе, и я случайно опрокинула вазу. Такая глупость!
— Я позову слугу, — сказал Джон и быстро вышел.
Джек таращился на свою мачеху, щеки его пылали.
— Не смей больше делать ничего подобного или ругаться на меня! — прошипела Кэтрин.
— Да, — пробормотал он. — Простите.
Кэтрин остановилась на этом.
Вечером Джон присоединился к жене в ее гостиной за вечерней кружкой горячего ягодного эля.
— Вы действительно сами опрокинули вазу?
— Да, а что? — Ответ ее прозвучал фальшиво, впрочем, он и был ложью.
— Вам меня не обмануть, Кейт, я знаю своего сына. Он не желает делать то, что его заставляют, и я сомневаюсь, что он стал бы обсуждать это с вами. Полагаю, вы выговаривали ему за леность, а он в ответ разбил вазу. Я прав?