Дела Разбойного Приказа-6королев Тюдора. Компиляция. Книги 1-12
Шрифт:
— К ноге, Гардинер! В угол, Гардинер! — под взрывы хохота командовала она песику.
Екатерина улыбалась, холодея при мысли о том, что случится, если их тайные убеждения когда-нибудь раскроют. «Гнездо еретичек», — так назвал бы настоящий Гардинер покои королевы, открой ему кто-нибудь правду.
Памятуя о срединном пути, которого держался король, Екатерина предусмотрительно попросила назначить своим подателем милостыни католика, епископа Чичестерского, однако все священники при ее дворе были из реформистов. Среди них обретался и старый друг Екатерины Майлс Ковердейл, переводчик Библии на английский. Несмотря
Однажды теплым летним вечером Генрих пришел в покои Екатерины и жестом велел дамам удалиться.
— Боже, как я устал! — воскликнул он, опускаясь в глубокое кресло, всегда стоявшее наготове для него.
Екатерина встала и налила королю вина.
— Епископ Гардинер снова докучал вам? — поинтересовалась она.
Генрих шумно вздохнул и с благодарностью принял от нее кубок.
— Да, в Лондоне из-за жары появилась чума, и он считает это выражением гнева Господня, потому что королевство заражено ересью.
— Чума? — Остального Екатерина почти не слышала. — О нет!
— Не волнуйтесь, Кейт, в Хэмптон-Корте вы в относительной безопасности. Если бы я чувствовал угрозу, меня бы уже здесь не было! Однако в Лондоне много смертей, и я объявил, что никто из Сити не должен приближаться ко двору ближе чем на семь миль. А также запретил всем, кто находится здесь, ездить в Лондон и возвращаться сюда.
— Какое облегчение слышать это, — произнесла Екатерина, опускаясь на колени у его ног. — Я слышала об этих летних эпидемиях и всегда радовалась, что нахожусь далеко.
— Со мной вам ничто не грозит, — сказал Генрих и погладил ее по плечу.
— И Гардинер винит в этом ересь?
— Гардинер любое зло приписывает влиянию ереси.
Екатерина набралась смелости — надо же с чего-то начинать — и сказала:
— Генрих, почему вы слушаете этого человека? Все видят, что он тянет вас назад, к примирению с Римом.
Король убрал руку с ее плеча. Последовала долгая пауза. Екатерина не смела поднять на него глаз.
— Я не дурак, Кейт, — мягко произнес он. — И понимаю, что по душе Гардинеру. Но ему придется разочароваться. Тем не менее он небездарный человек, и его мысли по многим вопросам совпадают с моими.
— Но есть люди, которые готовы помогать вам на более верном пути.
— Ваши евангелисты? И Кранмер? Ха! Они думают, я не знаю их секретов.
От этих слов короля Екатерине стало страшно.
— Их секретов?
— Ах, Кейт, вы так доверчивы! Эти люди заставили бы меня пойти слишком
Екатерина успокоилась.
— Если бы только Гардинер понимал это. А он пытается столкнуть вас с него. Он враг реформ.
— Кое-кто мог бы сказать, что я зашел слишком далеко в своих реформах. Мне приходится иметь в виду, что души подданных должны быть главным предметом моих забот.
— Тогда берегитесь Гардинера, молю вас.
Король поднял к себе ее лицо:
— Кейт, никто не усомнится в вашей искренности в этих делах и вашей образованности. Но тут речь идет не только о религии, но и о политике, для которой женщины не подходят. Не бойтесь, я не сверну со своего срединного пути, что бы ни говорил Гардинер.
Ах, но действительно ли это срединный путь? Екатерине хотелось бросить ему вызов, но она опасалась, что уже и без того сказала слишком много. Это будет долгая игра, но Гардинеру не выйти из нее победителем, пусть даже не надеется.
Екатерина стояла в спальне со своими двумя падчерицами — Марией и Маргарет. Перед ними на кровати лежала гора только что доставленной новой одежды — великолепные творения портновского искусства, сшитые из золотой и серебряной парчи, дамаста, тафты, шелка и бархата. В наружном покое женщины заливались хохотом, глядя на выходки двух шутов: Дуры Джейн и Карлика; попугай Екатерины кричал со своего насеста, а спаниель Риг, подаренный Генрихом, лаял так, будто у дверей собралась стая адских псов. Екатерина распахнула дверь.
— Тише, пожалуйста! — крикнула она. Общий гомон стих, даже попугай как-то вдруг сник. Риг снова гавкнул, но Екатерина схватила пса за бархатный ошейник и погрозила ему пальцем: — Безобразник! Плохой мальчик! — Екатерина улыбнулась дамам. — Прошу, продолжайте, только не шумите так. А то я не слышу собственных мыслей. — Она закрыла дверь и поморщилась.
Мария и Маргарет осторожно перебирали платья.
— Они великолепны! — в благоговейном восторге произнесла Маргарет.
— Вы будете выглядеть до кончиков ногтей королевой, — сказала Мария.
Она и сама любила роскошные платья, хотя имела пристрастие к более ярким нарядам, вероятно восполняя тем невзрачную внешность, думала Кэтрин. Или, может, бедная девочка просто хотела привлечь к себе внимание мужчин.
— Мне нравится это. — Мария дотронулась до итальянского платья насыщенного оранжевого цвета. Екатерина порадовалась, что старшая падчерица надела пару подаренных ею браслетов, усыпанных рубинами, изумрудами и бриллиантами. — И этот французский киртл — просто прелесть. — Он был алый, любимого цвета Марии.
— Вот изысканные вещи, — сказала Екатерина, заглядывая в коробочку, где лежал набор из шести пуговиц в форме колес Екатерины. — И эта тоже. — Она взяла в руки веер из страусовых перьев с золотой ручкой.
— Взгляните на эти туфли! — воскликнула Маргарет и указала на дюжину пар обуви, выставленной в ряд на полу, расшитой золотом, бархатной, кожаной и с каблуками из пробкового дерева.
— Туфли — моя слабость, — призналась Екатерина. — Хотя до сих пор я не могла потакать ей. Но я чувствую себя эгоисткой, имея столько роскошных нарядов. Вы можете выбрать себе по платью, и я велю портному подогнать их вам по фигуре.