Дела семейные (сборник)
Шрифт:
– Она сама сойдет, Тиша.
Потом стала накрывать на стол. Тихон вышел в коридор, вернулся с бутылкой «Золотой осени».
– Сегодня я угощаю.
На этот раз оказалось, что он и от самой легкой выпивки может быть разговорчивым. И Аня поняла, что он весь зависит от настроения, как парус от ветра. Любил, например, чтобы снег шел. Она утром, когда увидела, что асфальт белый, не обрадовалась: сапожки не успела из ремонта взять. А Тихон пришел сейчас с мокрыми ногами и смеется.
За «Золотой
– Из-за границы-то привез что-нибудь с собой, Тиша?
– Кому мне было привозить? Я тогда одинокий был.
Аня помолчала. Тогда одинокий, а сейчас, значит, не одинокий? Ее он имеет в виду или другую женщину? Спросить бы надо, да как бы настроение ему не перебить.
– Сперва с восторгом плавал, – продолжал Тихон, – потом тоскливо стало. Спишь в койке, а в глазах – трава, орешник, колокольчик с лютиком сплелся!.. Я в деревне вырос. От немцев мы ушли, и больше я уж туда не попал.
Аня решила, что лучше не скрывать, что ей удалось продать свой деревенский дом. И, заметив, что Тихон помрачнел, сказала в свое оправдание:
– Чем с домом-то, лучше уж на машину записаться.
Тихон посмотрел на нее пристально.
– Тебе только «Фиаты» и водить!
Он лег на диван и закинул локти под свою черную большую голову.
– Ветлы у тебя в огороде красивые были. Я тогда картошку копал и все любовался.
Аня вспомнила, что ветлы эти покойная мать все покушалась спилить – огуречник ей тенили. Сама Аня даже толком не помнила, сколько их было, ветел этих. С одной, кажется, Юрка, маленький, раз упал.
– Отдохнуть захотим, Тихон, так я любую путевку достану. И на Кавказ, и в Крым.
– Это уж ты сама езди, – холодно отозвался он.
Ане все-таки удалось опять вернуть его к хорошему настроению. Тихон умел быть снисходительным: что, мол, взять с женщины? Особенно красивой. Ты ей про орешник да про ветлы, а она вон уже опять носом в зеркало сунулась.
Уговорить его остаться на ночь она не смогла, в девять вечера он поднялся.
– Будь здорова, Нюрочка!
– Баба есть у тебя! – не выдержав, закричала Аня.
Уж очень не хотелось ей его отпускать.
– Грубо ты себя ведешь, – сказал Тихон. – Замечание тебе.
«Ну и что же теперь делать-то? – думала Аня, оставшись одна. – Даже если и есть у него жена, все равно ведь буду с ним встречаться…»
Когда он один раз пришел к ней очень усталый и уснул, она обыскала его пиджак, обнаружила полтинник мелочью и профсоюзный билет, из которого узнала, что фамилия Тихона – Соколов, что родился он, как и она, в 1930 году и что по специальности он слесарь-монтажник. Взносы в профсоюз были у него не плачены несколько месяцев.
Теперь при желании
Вскоре по неосторожности Аня сама же себя и выдала: назвала Тихона «товарищ Соколов».
– Откуда ты знаешь, что я Соколов? – Он покачал головой. – А ты, оказывается, сыщик!..
И Тихон пропал надолго. Аня намучилась, боялась хоть на минуту вечером выйти из дома, чтобы его не пропустить. Второго ключа она ему пока не доверила.
«Разве это любовь?.. – уже мрачно спросила она себя в один из одиноких январских вечеров. – А вдруг больше вообще не придет? Что же придумать-то?..»
Но уже на следующий день ее кликнули к телефону.
– Здравствуй, Анна Александровна! Это товарищ Соколов тебя беспокоит, Тихон Дмитриевич. Зайти сегодня можно будет?
Аня стиснула зубы, потому что хотелось крикнуть: «Что же это ты, гад, со мной делаешь?..» Но она ответила тихо: «Приходи». И почувствовала, что у нее разжимаются пальцы, сердце дрожит, туманится голова.
Наверное, Тихон догадался, что Аня «доходит». И наконец сказал ей то, чего она все время допытывалась: жена с ним не живет, хотя они еще не в разводе и квартира у них не поделена. Девочка Тамарочка учится во втором классе.
– Ну, чего тебе еще знать надо? – грустно спросил Тихон.
Надежды захлестнули Аню: «Может быть, разведется? А что алименты еще сколько-то платить будет, это полбеды. С него и алиментов-то небось… Ведь не академик».
– Неужели сегодня опять рано уйдешь?
– Надо девочку встретить. Она на фигурное катание ходит.
Ревность и обида раззадоривали Аню.
– А мать-то что же не встретит? Тоже, что ли, с кем-нибудь время проводит?
– А это уж вовсе дело не твое! – грозно сказал Тихон.
Ане стало ясно: он до сих пор по своей жене страдает, надеется, наверное, что опять сойдутся. Оттого и домой рано уходит. За два с лишним месяца их знакомства он о своей бывшей жене ни одного плохого слова не сказал, хотя теперь Ане ясно было, что он этой женщиной очень обижен. А она просчиталась: попробовала ему на своего Колю жаловаться.
– Что же, ты все это одна нажила? – спросил Тихон, указывая на обстановку.
– Да не одна, конечно…
– То-то и есть. В телевизор-то любуешься, на диване сидишь, а мужа ругаешь.
– Не хватало еще, чтобы он у меня все вывез!.. – с обидой бросила Аня. И вдруг, взглянув на Тихона, поняла: не надо было всего этого говорить, не надо!..
Когда он ушел, она думала: ладно, пусть страдает по своей жене, пусть встречает дочку с фигурного катания, пусть не умеет деньги держать и не платит профсоюзных взносов. Только бы от нее не уходил.