Дела собачьи
Шрифт:
– По-моему, пора начинать понемножку кормить, – осторожно заявила я, когда наступило следующее утро, – мне интересны твои критерии окончания голодовки!
– Ну что ж, я могу их тебе продемонстрировать. Пошли!
Прихватив по дороге из холодильника довольно большую кость, мы вышли из калитки в сопровождении Дитты, все-таки проявившей, правда, весьма умеренную заинтересованность косточкой. Генеральный руководитель эксперимента размахнулся, и кость улетела метров на двадцать и плюхнулась на лужайку. Дитта, посмотрев на нас, как на чумных, осталась на месте. Ее взгляд был полон презрения: вот еще чего не хватало, бегать им, видите ли, захотелось!
– Вот тебе и критерий! – засмеялся муж. Тем временем на лужайке у кости начинали разворачиваться события, и причем
– Убедилась? – ехидно спросил муж. – Так что, пора прекращать голодовку?
– Да никогда! – такое зрелище излечило меня от сентиментальности мгновенно. – Позор, да и только!
И мы втроем отправились обратно на веранду, я рассылала проклятия на головы владельцев, свою собственную и проклинала тот день, когда начала заниматься разведением этой «гнусной» породы!
Прошло еще три дня… Наши предположения полностью оправдались. Оставалось только удивляться, с какой скоростью пошло сжигание лишнего жира в эти дни. Почти на глазах менялось и поведение собаки. Дитка уже могла одним махом взлететь в кресло и таким же козьим прыжком соскочить оттуда. А что творилось, когда они с Бастиндой затевали игры, и описать невозможно. Однажды они с легкостью почти на метр свернули с места холодильник, мирно до той поры стоящий на веранде. И, похоже, даже не очень-то это заметили! Так, мимоходом! Пришло время еще раз попробовать «костяной» критерий.
Ах, какое это было зрелище! Дворня, по-моему, даже не поняла, что произошло. Кость толком не успела шлепнуться на землю, когда в два могучих прыжка бультерьер очутился там же и, схватив добычу, сверкая глазами и рыча таким знакомым мне боевым кличем, оглядывался вокруг, будто спрашивал, есть ли желающий оспорить трофей. Желающих, разумеется, не нашлось. Чего-чего, а мудрости у дворняжек всегда с избытком, а Бастинда, единственный возможный противник, нами была предусмотрительно заперта в доме.
Теперь можно и мне приниматься за работу. Выводить из столь длительного голода надо осторожно и очень постепенно. В противном случае можно на всю оставшуюся жизнь собаки заработать хронический гастрит со всеми вытекающими последствиями почти на все внутренние органы. И первое, что надо было сделать, – отобрать у Дитки кость. Ей еще пару недель нельзя будет занимать зубы костями и вообще какой-либо грубой пищей. Итак, кость! Над этим пришлось потрудиться. Насильственный вариант не проходил, потому что совсем не хотелось включать в собаке агрессивность на нас, да и глядя на сверкающие боевым металлическим блеском глаза, о силовых действиях, на всякий случай, как-то не очень хотелось думать. Мы ведь для нее не хозяева, а почти посторонние люди, так что собака имела полное и оправданное право, оставив кость в покое, переключиться на наши руки, что имело бы весьма печальные последствия. Память услужливо привела в пример случай, когда два бультерьера полностью съели лосиную ногу – презент охотников, оставив только копыто, да и то только потому, что чуть-чуть не хватило времени. Они управились за какой-то час, и со шкурой тоже! Тогда я не поверила своим глазам и честно исползала на коленях всю квартиру в поисках остатков от пиршества и действительно не нашла ничего, кроме остатков от копыта. На практике проверенные возможности их челюстей прочно засели в памяти и всегда вовремя всплывали оттуда в нужные моменты.
Нет! Лучше все-таки договориться. Для собак аппетитнее запаха мяса может быть только запах копченостей. И хотя копченая колбаса – это не пища для собак, для бартерной сделки она подойдет. Отрезав небольшой кусочек, я шагнула к Дитте, и, присев перед нею на корточки, предложила хитрый обмен: я ей – колбасу, а она мне – кость. Со второго раза получилось.
А дальше для
И они появились. Мы с Диттой пошли их встречать на озеро. Какое это все-таки прекрасное зрелище, когда на свободе резвится и играет здоровое животное, красивое, полное сил и энергии! Всего лишь две недели, и псину невозможно было узнать. Она носилась по берегу, то влетая в воду и поднимая фонтаны брызг, то описывала круги на берегу, катаясь временами по песку. Сколько восторга было на ее морде, в глазах!
– Неужели такое возможно?! – на все лады не уставали повторять и Людмила, и ее муж. – Это не наша собака, она такой никогда не была.
– Теперь, я надеюсь, будет! Хотя, – осторожно продолжила я, – все зависит от вас.
– Удивительно все-таки, что за такой короткий период! – продолжались хвалебные речи в наш адрес. – А что было самое трудное? – с очень искренним интересом спросила Люда.
Все прошедшие две недели в доли секунды пронеслись в памяти, но ответ я выпалила еще раньше:
– Не накормить ее раньше времени!
Выставки – дело хлопотное
В Москве ожидалась большая выставка собак. Рекламная кампания, ей посвященная, была проведена мощно, и собачье общество, и так легкое на подъем, после такой обработки стройными рядами двинулось записываться заранее на престижное мероприятие. Ожидалось вообще-то многое: экспертиза должна была проводиться иностранными экспертами, под выставку арендовалось очень комфортабельное помещение, и несколько дней ее работы обещали превратиться в настоящий кинологический праздник. Подготовка началась за несколько месяцев. Головы, как ульи, гудели не только у организаторов, но и у владельцев собак. Каждому хотелось представить питомца в достойном виде. Рационы собак насыщались витаминами, минеральной подкормкой для улучшения внешнего вида и дополнительного блеска шерсти. В общем, кинологическая Москва загудела…
Прибавилось работы и ветеринарным врачам. Всякие нарушения обмена веществ, обычно владельцами игнорируемые, с которыми предпочитали справляться по системе «одна гражданка в автобусе посоветовала», наконец-то стали объектами работы профессионалов. Нашу ветеринарную братию сначала это забавляло, но и мы в конце концов прониклись серьезностью столь мощной подготовки. Я в то время опекала один из больших кинологических клубов, находясь, что называется, в гуще событий. Телефон разрывался, а время моего пребывания дома сократилось до минимума. В который раз я пожалела, что записала и своих собак на выставку: катастрофически не хватало времени на их подготовку, частенько я пребывала в раздраженном состоянии, но лучше от этого не становилось. В конце концов необходимый ушат холодной воды был получен от мужа (от кого же еще!): как-то утром, с аппетитом поглощая дежурный бутерброд – на более существенную кулинарию времени не хватало, он мимоходом спросил:
– А что, мир перевернется, если наши псы останутся дома и будут отдыхать, а не бегать, как дураки, по рингу, не говоря уже о нас? Будь моя воля, я бы эти лживые мероприятия никогда не проводил.
От неожиданности я поперхнулась. Касаемо выставок мне его позиция была давно известна, и споры по этому поводу уже лет пять как канули в Лету, с моей стороны, по крайней мере. Спорить все равно без толку. А причина вновь возникшего спора явно была шита белыми нитками на темном фоне: меня нет дома, а значит, нет и нормального обеда, а чтобы его получить – к плите надо вставать самому. И хоть мой муженек не любитель бультерьеров, наших тогдашних питомцев, их известное упрямство каким-то образом поселилось в нем. Кто с кого и что копировал – понять невозможно! Но наблюдать все-таки забавно!