Дела святейшие
Шрифт:
— Так езди на метро. В Москве замечательное метро, — весело сказала литовка.
Очевидно, она наступила на больную мозоль. Пабло завелся с еще большими оборотами:
— В Москве отвратительное метро! Там столько людей, что у меня начинается клаустрофобия. К тому же меня там все время оскорбляют. — Оглядевшись, мулат понизил голос: — Оказывается, русские — ужасные расисты: меня несколько раз обозвали обезьяной.
Девушка не выдержала и сдержанно захихикала.
— Ой, извини... — Она попыталась придать лицу серьезное выражение. — Тебе надо было сообщить
— А я и с-с-сообщил! — Пабло даже заикаться стал от злости.
— А он чего?
— А он мне ответил, что российская милиция служит людям, а не обезьянам...
Лии стоило немалых усилий удержаться от смеха.
— ...Но и это еще не все: одна пожилая леди назвала меня макакой. Нет, ты представь — у нее всего два зуба во рту, а я — макака! — Мулат говорил все громче и громче. — А в детстве мне рассказывали, что русские борются за права темнокожих. Послушай...
— Нет, это ты послушай! — Лия спрыгнула со спинки скамейки. — Лично мне все равно, как тебя называют, нам надо сначала сделать дело, а уж потом будем жаловаться на жизнь. Скоро у меня встреча с этой девкой, а ты сидишь тут и ноешь, настроение только портишь.
Голос Пабло стал ледяным:
— Я не понял: может, ты тоже расистка?
— Да, я официальный спонсор ку-клукс-клана. — Литовка ловко закинула обертку от мороженого в мусорный бак. — А еще я человек, который устал от постоянного нытья одного неудачника. Все, я пошла, встретимся в гостинице.
— Мы пойдем вместе, — сквозь зубы процедил Пабло. Он был готов придушить эту чертову девку, но мешали прохожие и нечеловеческое желание разбогатеть. — Я решил тебя подстраховать, мало ли что...
— Ты чего-то боишься?
Лия сунула руки в карманы куртки, вид у нее был безмятежный.
— Чего?
— Да чего угодно.
В отличие от своей спутницы Пабло то и дело оглядывался по сторонам. Московская жизнь его так задергала, что он и от грудных детей ожидал какой-нибудь пакости.
— Что, если ты не справишься?
— Это я-то? П-ф! С какой стати?
— А ты что, профессиональный убийца, что так уверена?
— Просто я всегда в себе уверена. И вполне обойдусь без тебя.
Пабло начал нервничать. Дерзость и хладнокровие литовки должны были иметь причину. Что, если опять на горизонте замаячил братец? Ведь у этой паршивой семейки существенное преимущество — они знают русский. А он нет. Может быть, именно в этом причина того, что она не хочет брать его с собой?
— И все-таки мы пойдем вместе, — упрямо повторил он.
— Но ты же сам говорил — тебя никто не должен видеть рядом с ее домом.
— Говорил. — Мулат отвел глаза. — А теперь думаю, что мы должны действовать вместе, чтобы уж наверняка...
Лия продолжала сверлить своего напарника пристальным взглядом, она не собиралась скрывать, что не слишком ему доверяет.
— Слушай, а может, ты опять от меня что-то скрываешь?
— Да говорю же тебе — нет!
— Ладно. — Она помолчала. — Тогда договариваемся следующим образом: я иду к ней, а ты возвращаешься в гостиницу и ждешь меня
— А почему я должен тебя ждать в гостинице? — Пабло все больше склонялся к мысли о предательстве литовки. — Может, ты решила договориться с девчонкой.
— Ты все-таки придурок! — окончательно разозлилась Лия. — Ты действительно не понимаешь, почему я не хочу, чтобы ты болтался где-то поблизости?
— Да, не понимаю.
— В Москве слишком мало чернокожих, тебя заметят и запомнят. Теперь ясно?
Пабло заскрежетал зубами. Он испытывал непреодолимое желание загрызть эту паршивку, хотя и признавал, что определенный резон в ее словах есть.
— И все-таки без меня ты к ней не поедешь, — упрямо повторил он.
— В таком случае делай все сам! — взорвалась Лия. — Я еще не конченая идиотка, чтобы рисковать собственной головой ради чокнутого параноика.
После этих слов затурканный российскими невзгодами мулат взбеленился окончательно.
— Ты что, белокурая, совсем рехнулась? — заорал он, не обращая внимания на прохожих. — Говорю тебе, пойдем вместе, и больше это не обсуждаем. А не хочешь — катись к черту!
Он встал и зашагал прочь. По большому счету, ему уже было все равно, ему до тошноты осточертела вся эта история — и истеричные польские вдовы, и чокнутые литовки, и русские расисты, и монахи с кольцами — все вместе и по отдельности они стали его ночным кошмаром, полностью расстроили нервную систему и заставили возненавидеть весь мир. Он бы давно плюнул и уехал, но страшнее расизма была перспектива жить праведным трудом. Темнокожий жиголо не хотел работать — ведь всем известно: работа отнимает слишком много времени и приносит слишком мало удовольствия. Он же был создан для веселья и секса. Он хотел холить свое роскошное тело и пить тропические коктейли в тени пальм. Но для этого нужны были деньги, и деньги немалые. К тому же столько времени и сил уже потрачено на эту дуру, что бросить сейчас все и заняться чем-то другим — просто плюнуть себе в душу.
За спиной послышался легкий топоток.
— Эй, подожди!
Мулат сжал кулаки и замедлил шаг. Литовка подскочила сзади и взяла его под локоть.
— Чего ты такой психованный? — Она улыбалась как ни в чем не бывало. — Зачем нам ругаться накануне успеха? А?
— Ну не знаю, — проговорил Пабло, — я чувствую себя безумно уставшим.
— Тем более.
В отличие от его голоса голос Лии звучал как всегда бодро.
— Возвращайся в гостиницу, выспись там, а я ее быстренько зарежу и к тебе в постельку...
— Что?!
В коротком вопле прозвучало столько отчаяния и экспрессии, что прогуливающиеся по парку мамочки с колясками испуганно встрепенулись.
— Что ты сейчас сказала? — переспросил Пабло, все еще не веря своим ушам.
Лия сердито оглянулась по сторонам:
— Ты псих какой-то, ей-богу! Что я такого особенного сказала?
Стряхнув ее пальцы со своего рукава, Пабло ускорил шаг. Ему казалось, что он в аду.
Глава 31
1