Дела земные

Коваль Галина

Резкая боль в подреберье возникла внезапно. Вмиг исчезла женская бравада, лицо и мысли в голове напряглись. Вена на виске вздулась. Ее даже дочери со стороны было видно.

– Мам?

– Что мам? Вызывай «скорую помощь», корова!

– Может, корвалолу, чаю сначала! Ты зря нервничаешь.

– Мама зря нервничает, по ее мнению! Лежит коровой в собственной квартире, все в квартире есть! А мама у нее зря нервничает! – Она прошла к дивану, прислушиваясь к себе. – Кажется, проходит…

Через некоторое

время продолжила поучать дочь:

– Не прокатит первый, возьмешься за второго. Главное, не терять время. Дом богатый, и люди в нем богатые живут.

– Хорошо, мама.

– Посмотрим, в чем твое «хорошо» проявится.

Слово «хорошо» мать произнесла гнусным, неприятным на слух голосом.

– Я уже встаю, – покорно произнесла дочь.

– И что, мне аплодировать, в пляс пуститься?!

– Просто так сказала.

– У тебя все просто так! Всю жизнь! Взяла и зародилась во мне! Взяла и родилась!

– Так не бывает, мама.

– Как это не бывает? Раз ты стоишь передо мной!

Ссутулясь, Лариса стояла спиной к матери и наматывала телефонный провод на руку. Она хотела подключить телефон к розетке. Но затылок до краев наполнился гневом. И ей захотелось как угодно перекрыть этот нескончаемый поток ереси, исходящей из уст матери. Кому придет в голову задушить свою мать? А ей пришло.

Мама что-то почувствовала. Спина дочери сигналила об опасности. Пожилая женщина насторожилась, слегка присмирев.

– Ты чего застыла? Ты чего?

Обернувшись, дочь зло взглянула исподлобья. Кровоток в перетянутых телефонным проводом руках нарушился, они посинели.

– Портить имущество нехорошо, – пискнула мать и как-то сразу обмякла. Как будто воздух вышел из воздушного шарика. Сморщилась, скукожилась и сошла на нет. Страх мамы был так велик, что раздавил скорлупку, под которой пряталась маленькая и уже старенькая, ставшая ненужной мужчинам женщина, которая посредством дочери продолжала воздействовать на них.

Дочь смотрела на нее ненавидящим взглядом, она чувствовала в себе великую силу против матери, не свойственную дочерям и редко встречающуюся в природе. Мать закрыла глаза, потому как не было сил что-либо, как обычно, приказывать.

Негромкий стук в смежную стену между двумя квартирами прогремел, как выстрел. Словно пуля попала в голову Ларисы, и из раны стала вытекать лютая ненависть к женскому существу, сидящему на диване. Вниз-вниз по горлу, по груди и животу. В освободившемся пространстве ожило воспоминание о вспыхнувшей лампочке в общественном подъезде. Стало светло. Лариса оглядела свои синие вспухшие руки, в них нестерпимо пульсировала кровь. Взгляд опустился ниже. А вот и большие коровьи ноги.

– Ну что мне их отрезать, что ли, чтобы ты меня любила?

Крик пронзил старушку с мертвенно-бледным лицом. Она дернулась всем

телом к дочери. Та шарахнулась от нее и упала на пол. Тяжело упала, как подобает корове. Уперлась руками в пол, запрокинула голову и завыла:

– Уходи… Уходи…

Глава пятая

Лариса лежала на полу долго, вспоминала в мельчайших подробностях, что было сказано ею и сделано. Мокрая щека прилипла к полу, глаза распухли от слез, зубы крепко стиснуты.

«Вставай, корова», – мысленно сказала себе и испугалась привычного оскорбления.

Недавняя дикая сцена снова пронеслась в голове, что отозвалось болью за грудиной. Негромкий стук в стену обрадовал молодую женщину. Тут же постучала в ответ. Через минуту стук повторился за ее дверью. Сосед оторопел при виде распухшего лица женщины.

– Что? – возмутилась Лариса.

– Это я должен спросить.

Лариса посмотрела на себя в волшебное мамино зеркало.

– Уходи, – коротко бросила соседу, которого уже не было в дверном проеме.

– И не подумаю, – раздался из комнаты голос Павла, уже сидящего на диване ровно на том месте, где недавно сидела мама Ларисы.

– Я плохо выгляжу и плохо себя чувствую, – промямлило женское чучело.

– В связи с чем?

– С мамой поругалась.

– Маме нажаловался вчерашний непрошеный гость?

– Это длинная история, и в ней вся моя жизнь.

– Начало трогательное. Только не след с родителями ругаться, все равно мириться придется.

Ужас обуял при этих словах соседа Ларису. Именно сейчас перемирие виделось последствием ядерного взрыва.

– А ты мирился?

– Сто раз!

– Как? – Желание узнать было настолько велико, что молодая женщина забыла, как она выглядит, и подошла к соседу.

– Давай сделаем так. Ты умоешься, причешешься, и мы попьем чаю у меня, – посоветовал тот.

– Одно и то же каждый раз, – печально произнесла Лариса, погладив соседа по руке. – Какие мы разные… Ты за дверью моей стоял уже с этим желанием?

– А что в этом плохого? – удивился Павел.

– Плохого нет. Смешно. Лелеете его в себе круглые сутки и всю жизнь.

Утолить не можете. Кочевряжитесь, на любые уловки идете, и ради чего…

Сопите, пыхтите, краснеете, потеете… Три минуты, и все.

– Ах, вот ты о чем?!

– Да, об этом… Расскажи мне об этом, как оно у тебя, где оно у тебя…

Ладошка Ларисы коснулась мужского лба, груди и живота. Встревоженная женщина искала ответ на вопрос, почему неприятная для нее интимная близость двух разнополых тел так приятна мужчинам.

– Где желание сильнее всего? Наверное, ниже… – Рука женщины несвойственно смело утопает в предполагаемом месте. Дальше происходит то, что должно произойти…