Делай что должен
Шрифт:
— Это не всё, — Стражинский вздохнул. — В приказе чётко сказано: кидать репликантов на самые горячие участки. Нужен максимум потерь среди них.
— За каким, я извиняюсь, хером? Они там что, вконец на голову скорбные?! — взвился Савин.
— Воистину, — поддержал его Хилл. — Это что употребить надо, чтобы родить такое?
— Генеральские звёзды на погоны, наверное, — предположил второй ротный. — Говорят — самая забористая дурь.
— Всё? — Стражинский оглядел подчиненных. —
— Виноват, господин полковник, — поняв, что перегнул палку, повинился ротный.
— Итак. Чей-то светлый ум счёл, что репликанты ненадёжны. Что да почему — потом обсудим, — Стражинский кинул планшет на стол, словно тот обжигал ему пальцы. — Максимальные потери среди репликантов нужны для того, чтобы у команды Тайрелла было меньше работы при утилизации — да, тут так и написано, — оставшихся.
Наступила тишина — офицеры бригады переваривали чудовищную новость.
— Культяпку красную на шею, чтобы воротник не натирал и сквозняком не поддувало, — нарушил тишину злой голос Савина. — Я своих ребят им не дам.
— Это приказ, майор, — отчеканил Стражинский. — А ты давал присягу…
— Да я до хера чего давал, — огрызнулся Савин. — Кому — присягу, а кому — и в хлебальник. Хотят конец репликантов? Ну так пусть возьмут его за щёку.
— Действительно — какого рожна? — добавил Хилл. — Даже если штамповки и не люди — они охрененно эффективны. В душе не колышу, что там занесло в штабные бестолковки, но я против того, что они сочинили. Это апогей идиотизма — брать и выкидывать эффективное оружие.
Остальные офицеры промолчали, но по их лицам Стражинский понял, что они полностью поддерживают высказавшихся. Да и сам полковник тоже был полностью согласен с комбатами.
Вздохнув, он вновь подтянул к себе планшет.
— Перейдём к насущным вопросам, — сказал полковник.
Поздним вечером Савин подошёл к нужному дому. Чувствовал себя майор несколько глупо, словно актёр любительского театра, играющий шпиона: даже непривычная гражданская одежда не могла скрыть выправки профессионального военного. Но человек в форме привлёк бы куда больше внимания.
— Добрый вечер, госпожа Варес, — поприветствовал он открывшую дверь хозяйку дома. — Простите за неожиданный визит.
В глазах идиллийки ясно читалась тревога. Очевидно, состояние майора, как и факт его появления, не сулили ничего хорошего.
— Что-то случилось с Чи… — она осеклась, — … с сержантом?
— Нет, — майор успокаивающе вскинул руку, — но может случиться. Вы знаете кого-то, кто может организовать встречу с представителем Короны? Желательно с самим королём. Тайно.
Планета Идиллия. Город Зелар. Комендатура
Желая
— Разрешите, сеньор полковник? — в дверях кабинета стоял старшина-тиаматец.
Вопреки укоренившемуся в сознании большинства жителей Союза образу, тиаматцы никогда не носили длинных волос: только законченный идиот полезет в кишащие паразитами джунгли с гнездом для блох на голове. Распространённый среди жителей Союза образ тиаматцев возник благодаря популярному приключенческому фильму, главный герой которого — тиаматский зверолов, — щеголял косами с вплетёнными в кончики стальными шарами, используя их как оружие. На самой Тиамат фильм, понятное дело, ничего кроме раздражения не вызывал.
Татуировки на лицах уроженцев мира смерти несли смысловую нагрузку. Каждый рисунок имел своё значение — от информации о месте рождения до совершённых человеком деяний. На инопланетников, украсивших свои лица «тиаматским орнаментом», жители сельвы смотрели как на убогих дурачков.
Лицо визитёра украшала целая картинная галерея, свидетельствующая о жизни, богатой на события. Что не удивительно для Тиамат, где приключения начинаются сразу за городскими стенами.
— Входите, старшина, — разрешил Рам. — Что-то случилось?
Тиаматец вскинул ладонь к виску.
— Старшина де Силва. Разрешите обратиться к сеньору капитану?
— Обращайтесь, — удивленно вскинув бровь, кивнул Рам.
— Спасибо, сеньор, — тиаматец чётко, словно на плацу, развернулся к опешившему Грэму. — Сеньор капитан. Я, Максимилиано Вашку да Гама де Силва, быть ваш должник за спасти мой невеста. Моя амадо Лили.
— Я? — искренне удивился Нэйв. — Когда?
Ни одной спасённой идиллийки — кроме Зары, — Грэм припомнить не мог.
Де Силва, мешая эсперанто с испанским, разразился пылким монологом, из которого Нэйв кое-как уяснил, что «амадо Лили» — та самая девушка, что вызвала помощь в дом, где идиллийцев убивали «Поцелуем вечности». Сам Грэм её даже не видел: в отличии от своих дружков, попавших в лапы корпоратов, девчонке хватило ума забиться в укрытие и не отсвечивать, пока беда не миновала. Наверное, поэтому она так и приглянулась тиаматацу: в отличии большинства соплеменников, у этой идиллийки присутствовал инстинкт самосохранения.