Делай что должно
Шрифт:
– Э-э-э… - протянул Каол Трейн, пытаясь собраться с мыслями.
– Так мне что, отозвать охоту?
– А ты кого-то за ними отправил?
– удивился Майно.
– Ах да, все забываю про твою основательность. Молодец, парень, хвалю. Отозвать, говоришь?
– он побарабанил пальцами по столу.
– Пожалуй что да. Не полностью - оставь пару хороших следопытов, так, на всякий случай. Прикажи этих друзей вести, но близко не подходить. Связного мага отзови, у нас с ними напряг. И… - он осекся и замолчал, к чему-то прислушиваясь.
– Ага, - удовлетворенно сказал он.
– Лапотука нашли. Главного воеводу этого городка, - пояснил он, заметив удивление на лице Каола.
– Слушай, ты вообще интересуешься чем-нибудь, кроме своей прямой задачи? Интересуйся иногда,
– Это я к тому, что патрульное оцепление снимать можно. И внутреннее, и внешнее. Передашь это Тремолу, когда закончишь фитиль вставлять. Давай, топай, не действуй мне на нервы. Или тебя ноги не держат? Так могу позвать кого, чтобы на руках вынесли.
– Майно ободряюще улыбнулся и подмигнул Каолу.
Посланник встал и нетвердой походкой направился к выходу. Он уже откинул полог шатра, когда Майно окликнул его:
– Шея-то у тебя как?
– Спасибо, повелитель, - Каол осторожно поворочал головой, стараясь не задевать потертостями за жесткий деревянный воротник.
– Лекари утверждают, что месяца через три все полностью заживет…
– Ага, ага, - рассеянно покивал Майно.
– Ну все, иди.
На свежем воздухе Каол Трейн почувствовал, как здорово ему скрутило живот. Он взглянул на чистое голубое небо, на все еще жаркое полуденное солнце и глубоко вздохнул. Пожалуй, он и не надеялся увидеть все это еще раз. Да и сейчас он понимал только одно: Великий внезапно потерял интерес к этой странной компании. Интересно, что произошло? Дома и стены помогают, что ли? Непонятно все это. Совсем непонятно.
Хвост они обнаружили три дня спустя. Вымотанные долгими переходами, Ольга и Теомир заснули сразу, как только повалились на землю около наспех разведенного костра. Злобный Ых по своему обыкновению упорхнул в темноту, охотиться.
– И когда он спит?
– Заграт проводил его взглядом и сплюнул на землю.
– Вот пострел, а? Странный он какой-то в последнее время.
– Странный?
– Тилос вытащил кинжал и начал свежевать тушку подбитого накануне зайца.
– Что значит - странный? Хлаш, принеси воды, будь так добр. Тьфу, извини, все забываю, что в сумерки… Заграт, сходи ты, а? Вон там, под горкой, ручей.
– Сейчас, - буркнул шаман, с неохотой вставая на ноги.
– Странный - значит, вялый какой-то, неразговорчивый. Обычно от его трепа уши закладывает, а тут помалкивает по большей части.
– Ну, может глаза не до конца еще отошли, - пожал плечами Тилос.
– Или в ранку зараза попала. Надо взглянуть еще раз.
Заграт взял котелок и ушел в темноту. Хлаш достал второго зайца и, по примеру Тилоса, начал свежевать. Его не оставляло ощущение слежки, взгляда в спину. В который раз он попытался успокоить себя, но без толку. Несмотря на несколько петель и засад, он так никого и не обнаружил в окрестностях. Видимо, все-таки нервы. Нужно выбрать время и хорошенько помедитировать…
Заграт вернулся с полным котелком и начал пристраивать его на угли.
– Что-то не так, - задумчиво пробурчал он под нос.
– Шкурой чувствую - что-то…
С резким захлебнувшимся криком Теомир вскочил на ноги. Его широко распахнутые глаза безумно блуждали вокруг, рука сжимала метательную звезду. Несколько мгновений он шарил взглядом по окрестностям, затем глубоко, со всхлипом, вздохнул и сел на землю.
– Темка, - проснувшаяся Ольга осторожно погладила его по плечу.
– Бедный, опять кошмары?
Теомир молча потряс головой. Его рука пыталась засунуть звезду в потайной карман на поясе - и не попадала. Даже в мерцающем свете костерка Хлаш видел, как дрожат его пальцы.
– Кош… мары, - пробормотал он.
– Уже которую ночь… Я не могу так больше. Только засыпаю - и сразу…
– Так и не помнишь, что тебе снится?
– осторожно поинтересовался Тилос. Он уже освежевал кролика, сунул его в воду и теперь копался в мешке в поисках соли.
– Или хоть что-то
– Сейчас - да… Задержалось, - снова кивнул Теомир.
– Мне кажется, это то же самое, что и всегда. Лица. Незнакомые, злые или добрые, люди, тролли, орки - но всегда мертвые. Еще я видел того… которого на стене ударил мечом. Тогда я как в тумане был, ничего толком не соображал, а сейчас все как наяву. Как я его мечом по ноге… Как у него кровь хлестнула из жилы, как он на настил упал, отползти пытался, как на него второй… которого Тилос… упал, придавил… Потом мы на настил вышли, а он там лежит, мертвый, лицо бледное, губа прокушена, а из нее - кровь, тонкой струйкой. И другие. И которых я… убил, и которых не видел, только знаю, что все они мертвые… И… - Он задрожал и осекся.
– И что еще?
– Тилос бросил в котелок несколько щепоток соли, придвинулся к Теомиру и посмотрел ему в глаза.
– Говори. Нельзя вечно бежать от своих страхов.
– И вы все… - еле слышно проговорил Теомир.
– Ольга…
– Тоже мертвы?
– быстро спросил Тилос. Теомир ничего не сказал, только отвел глаза в сторону.
– Ну, тогда все понятно.
– И что же тебе понятно?
– ехидно спросил Заграт.
– Поделись, голуба, авось и мы что-нибудь поймем.
– Остроумный ты наш… - рассеянно откликнулся Тилос.
– Мог бы и сам допереть. Шок новобранца, вот что это.
– Ах, какие умные слова мы знаем, - фыркнул орк.
– А вот мне, убогому, непонятно. Может, пояснишь?
– Тилос имеет в виду, что Теомир наконец-то осознал, что люди, убитые им, умирают, - пояснил Хлаш.
– Тонкое наблюдение, - Заграт фыркнул еще громче.
– Ни в жисть бы не догадался.
– Когда молодой парень идет в солдаты, ему мерещатся фанфары, победоносные сражения, медали и все такое, - невозмутимо продолжил Тилос.
– Он готов совершать подвиги и даже умирать в процессе. Закрывать амбразуру грудью, например. То, что ему придется еще и убивать, он как-то не думает. А потом, когда он впервые протыкает противника пикой или, скажем, саблей… В общем, у некоторых наступает реакция. Шок. Кошмары. Желание бежать куда глаза глядят. Особенно это характерно для романтичных мальчиков из обеспеченных семей. От Теомира я этого не ждал - все-таки Всадники были… хм… Всадники - воинственный народ, детей чуть не с колыбели приучают держать пику, махать саблей… Да и поздно все-таки, не первый месяц он от врагов отмахивается. Хотя… В первой серьезной драке с бандитами ему сильно по голове попало, да и потом обстоятельства…
– Чисто человеческий прибабах, - заявил Заграт.
– У нас о таком и не слыхивали. Враг должен сдохнуть, и все тут. Сдох - хорошо, не сдох - ты сам копыта отбросил. Все просто. Городов у нас нет, о романтике только в сказках рассказывают. Хлаш, а вы что, тоже… это… шок испытываете?
– Нет, - Хлаш задумчиво смотрел в костер.
– Народ давно не убивает сам себя. Раньше и в других краях было по-другому, но сегодня тролль, убивший собрата, подлежит клеймению и вечному изгнанию. У нас, знаешь ли, рождается слишком мало детей и их слишком трудно воспитывать, чтобы позволять усобицы.
– Во закрутили!
– поразился Заграт.
– Однако я что-то не заметил, чтобы у тебя рука на убийство не подымалась. Черепа подряд крушишь, и даже не вздрагиваешь.
– Люди не являются частью Народа, - холодно пожал плечами Хлаш.
– И орки, кстати, тоже. Насчет других рас Путь не запрещает ничего. Война, убийство - такой же метод, как и другие. У разных способов вести дела - разные последствия, только и всего.
– Как я понимаю, тролли считают другие расы ниже себя, - сказал Тилос. Это был даже не вопрос, а утверждение.
– Хлаш, и все-таки я не могу понять - почему ты идешь с Отрядом? Тогда, в Лесной Долине, ты меня не убедил. Ты не изгой, не наемник. Дружба? Я знал многих твоих сородичей, даже был знаменит среди Народа. Никто из троллей никогда не испытывал теплых чувств к случайным попутчикам другой расы, даже ко мне. Долг? Путь ничего не говорит о долге по отношению к людям. Однако ты идешь с нами от самого Хамира, рискуешь жизнью, участвуешь в дурацкой Игре…