Делай, как я!
Шрифт:
– Из Новозагорска я, – помедлив, сказал Горохов.
– Да ну! – поразился Башмаков. – Я тоже!
Горохов недоверчиво покосился на него:
– Заливаешь небось? Ты на какой улице жил?
– На Советской.
– Точно. Есть такая. А где?
– Да возле почты.
– Точно! Я ж там недалеко живу! У меня ж там все пацаны знакомые! Смотри-ка!
– А Смирнова ты знаешь? – спросил Башмаков.
– Это какого? Витьку, что ли?
– Ну да, Витьку!
– Так мы же друзья с ним! – восторженно
– А Рыжего?
– Саньку? Вратаря? Да его ж вся Советская знает! Помнишь, как Пека вышел один на один с ним? А Санька ему под ноги! А Пека…
– Точно! Я тогда за воротами стоял, – сказал Башмаков.
– Ну, здорово! – сказал Горохов. – Вот здорово! Второй год служу, а первый раз земляка встретил!
…Когда Башмаков довёл рассказ до этого места, ефрейтор Барабанщиков, который давно уже порывался перебить Башмакова, не выдержал.
– Что же ты молчал до сих пор? – закричал он. – Земляки мы, выходит! Я же тоже из Новозагорска!
Мы все так и покатились со смеху, а Башмаков спокойно спросил:
– У вас в Новозагорске, что, все такие?
– Какие?
– Сообразительные. Я, между прочим, в Новозагорске никогда и не был.
С минуту Барабанщиков обалдело смотрел на Башмакова.
– А Советская улица? А Витька Смирнов? А Санька Рыжий? – наконец спросил он. – Откуда ты узнал?
– Ловкость рук, – сказал Башмаков. – Подумай сам. В каждом городе наверняка есть Советская улица. На Советской улице почти всегда найдётся почта. У каждого человека всегда отыщется хоть один знакомый по фамилии Смирнов. И по прозвищу Рыжий – тоже. Так что всё очень просто.
Барабанщиков пошевелил губами, но ничего не сказал. Нечего ему было сказать.
– Ну а дальше-то что? Дальше? Как ты из плена смылся? – нетерпеливо спрашивали мы.
– А дальше ещё проще. Сказал, что скоро еду в отпуск, в Новозагорск. Сразу после учений. Мол, не нужно ли что-нибудь передать. Горохов тут же помчался за какими-то фотографиями в свою палатку. Мне велел подождать. Ну, а я ушёл. Вот и всё.
Мы, смеясь, смотрели на Башмакова. И только ефрейтор Барабанщиков бросал на него сердитые взгляды. Видно, никак не мог простить, что Башмаков так безжалостно обманул его земляка из Новозагорска…
Как Башмаков одолжил свою фамилию
Если приключалась в нашей роте какая-нибудь странная история, то приключалась она непременно с Башмаковым. Хотя, в общем-то, она вполне могла произойти с любым из нас, но вот происходила почему-то всё-таки с Башмаковым.
Так было и в этот раз.
Почему именно на Башмакова пал выбор сержанта Модестова – неизвестно. Этот сержант Модестов в нашем батальоне отвечал за спортивную работу, и была у него одна слабость – во что бы то ни стало хотелось ему прославить наш батальон.
И вот этот сержант Модестов подходит
– Придётся вам, Башмаков, на вечерок одолжить свою фамилию.
– То есть как? – удивился Башмаков.
– А очень просто. Я тут в посёлке классного боксёра разыскал. Договорился с ним, чтобы он за наш батальон выступил. Ну вот вы ему свою фамилию и одолжите. Объявим, будто Башмаков выступает. Ради спортивной славы батальона.
– Ладно, – говорит Башмаков. – Если ради славы… Правда, я этот бокс не люблю, смотреть даже на него не могу. Но мне-то что. Берите мою фамилию.
Поговорили они так, и Башмаков об этом разговоре тут же забыл. А на другой день прибегает в казарму лейтенант – начальник физической подготовки части.
– Кто у вас тут Башмаков? – спрашивает.
– Я Башмаков, – говорит Башмаков.
– Что же вы, – говорит лейтенант, – молчали до сих пор? Что же вы свои боксёрские способности скрывали? На тренировки почему не ходили?
– Да я… – говорит Башмаков, но взволнованный лейтенант не даёт ему сказать больше ни слова.
– Я понимаю, – говорит он. – Вы и без тренировок вчера отлично выступили. Одним словом, собирайтесь. С начальством я уже договорился. Едем.
– Куда, – спрашивает Башмаков, – едем?
– К танкистам. Товарищеский матч, у нас сегодня с ними по боксу.
Кажется, первый раз в жизни Башмаков растерялся. Стоит и молчит, не знает, что делать. Сказать правду, признаться, что вовсе не он вчера выступал – вроде бы подведёт он тогда сержанта Модестова, да и спортивной славы батальону тогда не видать. Один позор. Не сказать правду – тоже плохо.
– Да вы не бойтесь, – говорит лейтенант, – противник у вас сегодня не очень сильный. Всего второй разряд.
Вздохнул Башмаков.
– Ладно, – говорит, – едем.
Вернулся он в этот вечер поздно, уже перед самым отбоем.
– Ну как? – спрашиваем, а сами смеёмся.
– Ничего, – спокойно отвечает Башмаков. – Всё в порядке. Победил.
– Как победил? Ты?
– Я, – говорит Башмаков.
Не поверили мы. Но на следующий день в газете читаем: "Победа в легчайшем весе была присуждена рядовому Башмакову, поскольку его противник не смог явиться на соревнования. Теперь победителю предстоит встретиться с перворазрядником Зайцевым".
– Вот, – радостно говорит сержант Модестов, – наш батальон и прославился.
– Неизвестно, что ещё дальше будет, – говорит Башмаков.
– Это верно, – говорим мы, – неизвестно.
Вечером снова отправился Башмаков на соревнования.
В спортивном зале начал переодеваться, лейтенант – начальник физической подготовки – посмотрел на него и говорит:
– Что-то вы мне в прошлый раз повыше ростом казались…
– Возможно, – говорит Башмаков, а сам на своего противника смотрит.