Деликатное поручение
Шрифт:
Стиснув зубы, Турецкий перебирался сейчас через дюны, и опытные товарищи по группе выживания, наблюдая за ним, переглядывались между собой, говоря друг другу — наш человек, наконец-то вошел во вкус.
Но дело было не в том, что Александру Борисовичу нравилось преодолевать пустыню. Он рвался вперед от нетерпения, желая как можно скорее принять бой и заняться своим настоящим делом.
Таким, где на карту ставятся человеческие жизни и твоя собственная карта в любой момент может быть побита.
Возле следующего мотеля
Сбросив рюкзак, Турецкий направился прямо к нему:
— Вы Майкл?
— Да, я есть Майкл, — на ломаном русском ответил мужчина. — А вы Александр Турецкий?
Александр Борисович кивнул:
— Можно просто Саша. Майкл, вы давно меня ждете?
— Уже примерно около где-то полтора часа, — ответил Майкл, посмотрев на часы. — Вы уже готовы сейчас ехать?
— Да, я готов, — подтвердил Александр Борисович. — Сейчас, я только предупрежу своих.
Решив не терять времени, Александр Борисович подошел к Вите Солонину:
— Витя, мне сейчас надо уехать. Если что, объяснись как-нибудь с Юшиным и с остальными. У меня сейчас на это нет времени.
— Это по поводу того дела, ради которого ты сюда приехал?
— Оно самое.
— А он кто? — Солонин кивнул в сторону Майкла. — Ты в нем уверен?
— Переводчик. Мне посоветовали его в нашем посольстве. Там знают, что мы поедем вместе. Так что на этот счет я спокоен.
— А как все остальное? — спросил Солонин.
— А насчет всего остального я не уверен, — скептически улыбнулся Александр Борисович. — Но, как говорится, там видно будет.
— Ну что же, удачи, Саша.
— Спасибо, Витя. И тебе тоже.
— Да, — как-то слишком растерянно согласился Солонин, — и мне тоже.
До деревни верховного вождя, как и говорил Федор Хмелев, ехать оказалось действительно недолго. Практически всю дорогу молчали.
Александр Борисович был погружен в свои мысли, а Майкл, видя это, предпочитал не задавать лишних вопросов.
Лишь когда до деревни оставалось совсем немного, он нарушил молчание.
— Мы практически приехали до конца, — произнес он, поворачиваясь к Александру Борисовичу.
— Скажите, Майкл, — отреагировал Турецкий, — а вы знаете верховного вождя?
— Да, я видел его много раз. Я часто езжу в этих краях. Но лично мы, конечно, не знакомы. Я из другого народа. Мой народ — овамбо — более сильный, большой, чем гереро, — добавил он с гордостью. — У меня есть свой верховный вождь.
— А он может отказаться встретиться со мной?
— Может. Да, — кивнул головой Майкл. — Но я скажу, что вы приехали из России специально, чтобы встретиться с могущественным вождем Кауримо Ритуако. Тогда он не есть будет вам причины отказать.
Хотя Майкл и бессовестно нарушал грамматические правила русского языка, Александр Борисович был поражен,
…Верховный вождь народа гереро Кауримо Ритуако принял Александра Борисовича в своей хижине.
Перед этим его и Майкла тщательно обыскали, а также проверили их машину.
По деревне они шли, окруженные конвоем, и Александр Борисович постоянно ловил на себе любопытные взгляды жителей деревни. Ситуация была, мягко скажем, неприятной.
Кроме верховного вождя в хижине находилось двое вооруженных короткоствольными автоматами охранников. Охранники стояли по обе стороны от вождя, и дула их автоматов были направлены на внезапных гостей.
Войдя, Александр Борисович первым делом поклонился, как его учил Федор Хмелев, и после этого произнес длинную речь о цели своего визита.
Все это время не понимавший ни слова Кауримо Ритуако молчал и равнодушно разглядывал лицо Александра Борисовича.
Турецкому от этого взгляда было не по себе, но он старался абстрагироваться и ничем не показывать своего смущения.
Наконец Александр Борисович заметил, что начал повторяться, и замолчал, предоставив слово Майклу.
Верховный вождь слушал перевод, и теперь уже Александр Борисович рассматривал его лицо.
Пока говорил переводчик, на лице Кауримо Ритуако не дрогнул ни один мускул. Взгляд по-прежнему был равнодушным, а глаза устремлены на Александра Борисовича.
Когда переводчик закончил говорить, Кауримо Ритуако какое-то время сидел молча, а потом сказал несколько слов. Александр Борисович повернулся к Майклу:
— Что он сказал?
— Он сказать, что это его не касаться, — виновато перевел Майкл и добавил: — Мне очень жаль. Нам надо сейчас уходить.
Но не тот был человек Александр Борисович Турецкий, чтобы вот так вот развернуться и уйти. Он вдруг почувствовал, что его охватывает чудовищная злоба на этого старика.
Он, Турецкий, помощник заместителя генерального прокурора Российской Федерации, плюнул на все свои дела, уехал от семьи в канун Нового года на край света, как последний кретин надрывался на испытаниях — и все ради чего? Чтобы ему, как последней шавке, указали на дверь?
Ну уж нет!
— Скажи ему, что я продолжу, — обратился Александр Борисович к Майклу. — И обязательно узнай, могу ли я говорить откровенно? Или верховный вождь предпочитает, чтобы с ним разговаривали вежливо?
Александр Борисович схитрил.
Он не собирался говорить ничего предосудительного. Он был бы дураком, если, находясь под прицелами двух автоматов, решился бы на это.
Но в русской народной дипломатии, о которой не подозревал верховный вождь гереро, существует некое загадочное явление, которое условно можно обозначить как процесс раздирания на груди рубашки.