Дело Аляски Сандерс
Шрифт:
– Эрик Донован был соучастником убийства?
– Да, не одному же мне отдуваться. Ее убили мы с Эриком. Вот вы пуловер нашли… так это его. Буквы “M” и “U” – это Monarch University, университет, где он учился. Проверьте, сами увидите, что я правду говорю…
На этих словах Уолтер разрыдался.
– Вот видишь, излил душу, и полегчало, – утешил его Вэнс и выключил камеру.
Перепуганный Уолтер по-прежнему стоял у стены. Вэнс с довольным видом подошел к нему:
– С пушкой-то у виска больше не юлишь? Думал, я тебя порешу, а? Теперь знаешь, что чувствовала Аляска в ту ночь, когда ты ее душил… Впрочем,
Вэнс опять схватил молодого человека и приставил ему дуло к виску.
– Перестаньте, вашу мать! – в ужасе заорал Уолтер. – Я все сделал, как вы сказали!
– Это был блеф, – торжествующе промурлыкал Вэнс. – У меня и обоймы-то в пушке нет, дурилка! Смотрел бы куда надо, а не закрывал глаза, как слюнтяй, сам бы увидел. Небось в охотничьей лавке работаешь, должен разбираться в оружии…
Решив последний раз попугать жертву, Вэнс, в полной уверенности, что револьвер безопасен, нажал на курок. Но вместо металлического щелчка, который он ожидал услышать, в уши грянул выстрел.
Несколько секунд стояла одурелая тишина. Казински бросился в зал для допросов и увидел Вэнса, остолбеневшего, забрызганного кровью и мозгом. Уолтер Кэрри лежал на полу с размозженной головой.
– Вэнс, твою мать, ты что наделал? – истерически взвизгнул Казински.
– Черт, там же не было магазина! – недоуменно пробормотал потрясенный Вэнс. – Магазина не было, ты сам прекрасно знаешь, я тебе его отдал.
– В стволе осталась пуля! Ты почему ее до конца не разрядил, свою гребаную пушку?
– А я знаю? – вдруг взревел Вэнс, словно очнувшись. – Почему ты мне не сказал ее разрядить?
– Думаешь, мне могло прийти в голову, что ты будешь изображать расстрел, чтобы он признал вину?
Полицейские в ужасе уставились друг на друга. Перед ними лежал труп Уолтера.
– Черт, черт, черт! – взвыл Вэнс. – Мы его убили!
– Ты его убил, – уточнил Казински, очень рассчитывавший предоставить коллеге самому расхлебывать последствия своего умопомешательства.
– Если мне крышка, то и тебе крышка. Не время хныкать, надо что-то делать.
– Делать? И что ты хочешь делать? Как ты хочешь здесь тайком избавиться от трупа?
– Никто от него избавляться не будет: скажем, что Уолтер отобрал у меня пушку и застрелился.
– Это все равно нарушение, – простонал Казински. – По правилам нельзя носить оружие в зале для допросов.
– Получить нагоняй от начальства уж точно получше будет, чем пойти под суд за убийство! Скажем, что Уолтер притворился больным, мы бросились ему помочь, а он отобрал у меня пушку.
– Никто нам не поверит!
Вэнс вдруг вспомнил, что получил признание вины.
– Нас признание спасет! – воскликнул он. – Кэрри виновен, и мы это докажем, у нас есть запись! Кто такой убийца в иерархии жизни? Никто. Теперь надо действовать быстро, а то вдруг кто-нибудь слышал выстрел и сейчас прибежит. Отдай магазин и сними с него наручники.
Казински вернул Вэнсу магазин от револьвера, потом с отвращением нагнулся над трупом, расстегнул наручники и освободил ему руки.
– И что с ними делать? – спросил он, как растерянный ребенок, держа окровавленные наручники.
– Спрячь немедленно, дьявол тебя раздери! – приказал Вэнс; он уже вполне оправился. – Сунь в карман, потом в сортире отмоешь. Сперва разберемся с этим дерьмом.
– С твоим дерьмом, Вэнс! Это тебе в голову взбрело!
Вэнс снова зарядил револьвер и вложил его в левую руку Уолтера, у которого на левом виске зияла глубокая
– Бля!
– Что еще? – простонал Казински.
– Если мы скажем, что Кэрри застрелился, обязательно вмешаются криминалисты. Судмедэксперт произведет вскрытие и возьмет все положенные анализы. А он придира, значит, заметит, что у пресловутого самоубийцы на пальцах нет следов пороха. И придет к выводу, что в момент выстрела оружия у него в руках не было. Блин, нам конец!
Вэнс, деятельный, боевитый, всегда уравновешенный полицейский, готов был сломаться. В эту минуту Казински понял, что Вэнс их из заварухи не вытащит. Придется выпутываться самому. Казински охватило отчаяние: он всегда полагался на других, никогда ничего не решал сам. Вот совсем недавно они с женой ели в индийском ресторане на бульваре Линкольна, так заказ делала жена, а не он. “Давай, зайка, закажи на нас обоих”. Ох, его женушка, его зайка, как он ее называл, теперь он думал о ней. Хотел вернуться к ней. Прижаться. На самом деле ему надоело быть полицейским. Так, решено: если он вылезет из этого дерьма, то уйдет из полиции. Сплошной стресс. Да и не нравились ему обязанности, связанные с этой профессией. Не нравилось писать рапорты, вести допросы. Лучше он будет работать с Джонсоном, тот такой же дристун. Там длинные перерывы на обед, а если слегка подгорает, всегда можно вызвать подкрепление. Зачем он согласился, когда этот придурок Лэнсдейн предложил ему расследовать убийство вместе с Гэхаловудом и Вэнсом? Почему не остался с Джонсоном – целый день бездельничаешь, а если ищут добровольцев, разглядываешь свои ботинки? Хватит с него полиции! Свояк ему все мозги проел, зовет к себе в фирму охранного оборудования, да будет так! Продавать сигнализацию ссыкунам – как раз для него работка. Да, он хочет тихой благостной жизни с женой, по утрам она будет говорить, во что ему одеться, а вечером – что ему есть в ресторане.
– Казински, мать твою, ты что, уснул?
Голос Вэнса вернул Казински к действительности. Он собрался с духом. Пора было брать судьбу в свои руки и думать, как из этого выбираться.
– Знаю! – заорал Казински, на него вдруг нашло озарение. – Пусть он выстрелит! Мы его заставим выстрелить из твоей пушки, и у него на руках будет порох.
– Придется объяснять, куда попала пуля, – возразил Вэнс. – С чего это ему вдруг стрелять?
– Меняем сценарий, – предложил Казински. – Новая версия такая: Уолтер сознается в преступлении, ты выключаешь камеру, он притворяется, что ему плохо. Ты подходишь к нему, и тут он отбирает у тебя пушку. Ты хватаешь его за руки, вы боретесь, и раздается выстрел, просто так. Потом Уолтер отталкивает тебя и кончает с собой.
– А почему он кончает с собой? – спросил Вэнс.
– Угрызения совести. Классика.
Вэнс приуныл:
– Никто не поверит! А когда он притворяется, что ему плохо, почему ты тоже не пришел в зал для допросов? Странно ведь, что я один, а?
– Могу и я тут быть, но ведь у вас драка, и логичнее, если ты в зале один, так ведь? Если нас двое, нам не составит труда его обезвредить. Ладно, остановимся на этом, чудо еще, что никто до сих пор не прибежал.
Казински взял руку Уолтера с револьвером. Прицелился в потолок и пальцем Уолтера нажал на курок. Раздался выстрел. Но жест получился неловкий, пуля угодила в одностороннее зеркало, и оно со страшным грохотом разлетелось на куски.