Дело Аляски Сандерс
Шрифт:
Из задумчивости меня вывела Эмма:
– Что происходит, Маркус? Почему ты здесь? Ты же не случайно приехал, как я подозреваю. – Вопрос этот явно мучил ее с той минуты, когда я переступил порог магазина.
– Я думал о том, почему у нас с тобой не сложилось.
Она чуть не прыснула.
– Ты серьезно, Маркус? – с любопытством спросила она. – Ты до сих пор задаешься такими вопросами?
– Просто хочу понять, что не так в моей жизни.
– Ты добился успеха, Маркус. И этот успех нас разлучил. – Ответ прозвучал грустно и серьезно.
Выйдя из кафе, мы прошлись до моей машины.
– Я любила Маркуса на “форде”. Знаешь почему? Потому что твоя старая тачка означала, что, несмотря на талант и успех – а я чувствовала, что он тебя ждет, – ты человек особенный. Я от тебя ушла, потому что книга и без того занимала слишком много места. Я знала, что ты прославишься. В тебе были все задатки. И я тебя бросила, потому что знала, что потеряю тебя.
Я промолчал. Она заметила на капоте вмятину от кованой таблички Гэхаловуда.
– Почини, что за безвкусица, – насмешливо велела она.
– Оставлю как есть. Это рубец от раны. – Я открыл дверцу.
– У тебя найдется бумажка и чем писать?
Я дал ей гостиничный блокнот и ручку, валявшиеся в бардачке. Она нацарапала несколько строк.
– Вот мой адрес. В следующий раз, когда захочешь повидаться, нечего выдумывать всякие истории и заявляться в магазин. Приходи прямо домой.
Выезжая из Кембриджа, я на миг почувствовал себя в шкуре Маркуса на “форде”, которого она любила. Я стал бы учителем в каком-нибудь бостонском лицее: им меня видел ее отец. Счастливая Эмма в своем магазине. Упорядоченная семейная жизнь. Жизнь без писательского успеха, зато чуть более безмятежная.
Я двинулся в направлении Нью-Йорка. А потом решил свернуть по автостраде 95 на юг, во Флориду. Дорога до Майами долгая, разом не одолеть, и я остановился на ночь в Ричмонде, в Вирджинии. На следующий день под вечер я добрался до дяди Сола. Он был рад, что я приехал без предупреждения.
Пожив у него, я записал несколько воспоминаний о Гольдманах-из-Балтимора. Дяде Солу очень хотелось знать, над чем я работаю. Я не сознался, но он, видимо, понял, что это как-то связано с его семьей. Пару дней спустя он принес мне фото – нашел его, когда наводил порядок. Снимок был сделан в 1995 году в Балтиморе. На нем были я, совсем еще мальчик, кузены Вуди и Гиллель и Александра, женщина, много для меня значившая, – одно время я думал, что она станет любовью всей моей жизни. Я потерял ее одновременно с кузенами.
Я рассмотрел фотографию и хотел вернуть ее дяде Солу, но он сказал, чтобы я оставил ее себе. Он так и не узнал, какую роль это фото сыграет в моей дальнейшей жизни.
В тот же день мое летнее безделье взорвал телефонный звонок, которого я уже перестал ждать. Гэхаловуд заявил своим прежним бодрым голосом:
– Я болван и должен перед вами извиниться. Вы были правы, писатель: убийца уже одиннадцать лет разгуливает на свободе.
Часть вторая
Последствия убийства
За два с половиной дня я проехал на машине все Восточное побережье, от Флориды до Нью-Гэмпшира. Две тысячи четыреста километров, двадцать шесть часов за рулем, двенадцать штатов, семь полных баков бензина, три литра кофе, шестнадцать пончиков,
Глава 9
Примирение
Конкорд, штат Нью-Гэмпшир
30 июня 2010 года
К дому Гэхаловуда я подъехал в пять часов вечера. Сержант ждал меня на крыльце. Словно и не сдвигался с места после нашей ссоры. Я вышел из машины, из дома выбежали дочки Гэхаловуда и с криком кинулись меня обнимать:
– Дядя Маркус, ты вернулся!
– Ну что там с твоим фильмом? – спросила Лиза. – Все уладил?
Я понял, что отец, дабы объяснить мой внезапный отъезд, насочинял им небылиц.
– Все улажено, – коротко ответил я.
Девочки вернулись в дом. Мы с Гэхаловудом уселись на ступеньках. Он взял со льда две поджидавшие меня бутылки пива и откупорил их.
– Писатель… – смущенно начал он, протягивая мне бутылку.
– Не надо ничего объяснять, сержант.
Он кивнул в сторону моего “рейндж ровера”:
– Простите, что попортил тачку.
– Не извиняйтесь. Кажется, я ее ненавижу.
– Это почему?
– Долго рассказывать.
Глотнув пива, Гэхаловуд сказал:
– Примерно одиннадцать лет назад, в апрельский вечер, мы сидели на этих самых ступеньках с моим напарником, Вэнсом. Я только переехал сюда, Лиза была на подходе. В тот день умерла Аляска Сандерс. Вэнс сказал, что это его последнее дело – и он завязывает. Через три дня я увидел его мертвым в зале для допросов. Что же случилось на самом деле?
Вопрос сержанта не требовал ответа. По крайней мере, пока. Но тем самым Гэхаловуд давал мне понять, что готов приоткрыть дверь в прошлое.
– Что же вас в конце концов убедило, что события 6 апреля 1999 года развивались, возможно, не так, как вы считали все эти годы? – спросил я.
– Вы меня убедили, писатель. Вы и ваша долбаная самоотверженность. Ваше несносное чувство справедливости. Ваше занудство, каких свет не видывал. Короче, я снова взялся за это дело.
– И что?
– Обнаружил нечто такое, чего тогда никто не заметил. Идите сюда.
Он затащил меня в дом, усадил на кухне и разложил на столе ксерокопии материалов дела.
– А это законно – копировать материалы следствия? – поинтересовался я.
– Нет, – буркнул Гэхаловуд. – Донесете на меня в службу внутренней безопасности?
– Просто хочу понять, в каком вы расположении духа, сержант, – усмехнулся я.
– В решительном, – заверил Гэхаловуд.
– Черт подери, наконец-то вы прежний, сержант! “Дело Аляски Сандерс”, новое расследование Перри Гэхаловуда и Маркуса Гольдмана!
– Уж не книгу ли вы собрались сочинять, писатель?
– Я теперь ничего не обещаю, сержант.
Для начала Гэхаловуд перебрал все вещественные доказательства. Заключения экспертов полностью подтверждали рассказ Казински. Число пуль в обойме Мэтта Вэнса, три гильзы, обнаруженные в помещении, выстрел в одностороннее зеркало, следы пороха на руках Уолтера Кэрри. На руках Мэтта Вэнса также нашли частички пороха, но этот факт связали с дракой, которая повлекла за собой первый выстрел.