Дело Бейлиса и миф об иудейском заговоре в России начала XX века
Шрифт:
По величественному почти восьмисотметровому Николаевскому цепному мосту, на тот момент самому длинному в мире, Андрей перешел на другую сторону Днепра. Чем он потом занимался, выяснить не удалось. Позднее он добрался до Лукьяновки, постучался к Чеберякам, и Женя вышел с ним поиграть.
Еще не было семи утра, когда фонарщик Казимир Шаховской, залив керосин в фонари на своем участке, шел домой с лестницей на плече. Жил он на Половецкой улице, шагах в пятидесяти от дома Жени Чеберяка на Верхней Юрковской. Шаховской только что получил от подрядчика рубль жалованья авансом. Когда он пришел домой, Ульяна, его жена, отправилась с рублем в лавку. По дороге она увидела Андрея с Женей – они стояли на углу Половецкой и Верхней Юрковской, разговаривали и ели конфеты. Она заметила, что Андрей был без пальто, а в руках у него связка книг.
Вышедший позже из
Если Андрея это и задело, он не подал виду. «Дяденька, куда идешь, возьми меня с собой», – умолял он. Казимир шел ловить щеглов, которых продавал на рынке; у Андрея была сеть, и ему нравилось ловить птиц, поэтому он так хотел присоединиться к Шаховскому. Но фонарщик пошел прочь, не ведая, что он последний, кто видел мальчика живым.
Вскоре после обнаружения трупа в дверь к Менделю Бейлису, жившему на Верхней Юрковской улице в двухэтажном доме у ворот завода, где располагалась и его контора, постучали. Евреи, исповедовавшие иудаизм, могли жить только в пятнадцати западных губерниях в пределах так называемой черты оседлости, куда не входил Киев. Ограничения снимались при переходе в христианство. Бейлис с семьей получил от властей дозволение жить в Киеве и особую привилегию проживания в этой части города лишь благодаря покровительству Ионы Зайцева, владельца кирпичного завода.
Открыв дверь, Бейлис увидел русского соседа, который пришел к нему в гости. Бейлис знал, что тот был членом антисемитской «Черной сотни», но это обстоятельство не мешало им общаться. Бейлис хорошо ладил с соседями-христианами и находился в дружеских отношениях по меньшей мере с еще одним черносотенцем. Люди, ненавидевшие евреев как народ, прекрасно уживались с отдельными его представителями.
Сосед сообщил странную новость: в газете его организации было написано, что Андрея Ющинского для «ритуальных» целей убили евреи. Бейлис не воспринял сообщение соседа как угрозу для себя и других евреев, хотя не исключено, что тот хотел дружески предостеречь Бейлиса, намекая на возможные антиеврейские меры в связи с убийством мальчика.
Мендель Бейлис, проживший в Киеве пятнадцать лет, лишь однажды ощутил смертельную опасность из-за своего еврейского происхождения – во время ужасного погрома 1905 года, когда разъяренные толпы убили десятки евреев и разнесли почти все еврейские дома и предприятия, вплоть до самых жалких ларьков. Когда толпа начала буйствовать, местный священник распорядился, чтобы дом Бейлиса охраняли. Бейлис оказывал священнику некоторые услуги, в том числе договорился, чтобы ему продали кирпич на строительство школы для сирот по более низкой цене, и разрешил похоронным процессиям проходить по территории завода – кратчайшей дорогой к кладбищу. Владелец другой расположенной неподалеку фабрики, христианин, отказал священнику в этой просьбе, и тот часто напоминал своей пастве, что еврей помог ему, а христианин – нет. После погрома Шолом-Алейхем, крупнейший еврейский писатель и уроженец Киева, писал дочери, что не пощадили никого: «Они избили наших миллионеров – Бродских, Зайцевых…» Получилось, что особняки Зайцевых и еще более зажиточных Бродских в одной из лучших частей города были разорены – а дом Бейлиса оказался одним из немногих нетронутых еврейских жилищ в Киеве.
Когда улеглись революционные и антисемитские беспорядки 1905 года, возобновил работу и кирпичный завод. Иона Зайцев, сахарный магнат, вкладывал доходы от фабрики в поддержание еврейской хирургической больницы, передового медицинского учреждения, оказывавшего бесплатную помощь неимущим пациентам всех вероисповеданий и построенного на средства Зайцева в 1894 году в честь бракосочетания Николая II и Александры Федоровны. Он и другие видные евреи надеялись, что подобные полезные учреждения послужат доказательством заботы киевских евреев об общем благе и их лояльности режиму. Погром 1905 года стал катастрофическим шагом назад, но благотворительная больница продолжала
Через неделю после случившегося Андрея похоронили на кладбище Лукьяновки. Панихиду служил бывший духовник Андрея, который, произнося нараспев слова православного богослужения, вдруг заметил, что в открытую могилу летят клочки бумаги. Это были листовки, которые гласили, что Андрюшу Ющинского «замучили жиды», каждый год перед своей Пасхой (еврейская Пасха в том году выпала на 31 марта) убивающие христианских детей, чтобы смешать христианскую кровь с мацой и таким образом отпраздновать смерть Спасителя, которого они замучили, распяв на кресте.
Судебные доктора нашли, что Андрея Ющинского перед страданиями связали, раздели и голого кололи, причем кололи в главные жилы, чтобы побольше добыть крови! Жиды сделали пятьдесят уколов Ющинскому!
Русские люди! Если вам дороги ваши дети, бейте жидов! Бейте до тех пор, пока хоть один жид будет в России! Пожалейте ваших детей! Отмстите за невинных страдальцев! Пора! Пора!
Вскоре по подозрению в подстрекательстве к насилию и раздаче провокационных листовок полиция арестовала некоего Николая Павловича. Киевская охранка подтвердила, что двадцатидвухлетний Николай «известен отделению» как член черносотенной организации «Союз русского народа» и местного общества правой молодежи «Двуглавый орел». Тайная полиция не спускала глаз с любой сколько-нибудь значимой политической организации, пусть даже внешне преданной царскому режиму. Павлович, время от времени работавший механиком, был мелким преступником и типичным представителем «Черной сотни», в которую входил и криминальный элемент – люди, не брезговавшие насилием, грабежом и убийством. При этом «Черная сотня» была первым движением правого толка, объединившим все социальные классы России – крестьян, рабочих, духовенство, лавочников, дворян – для защиты царя от его врагов. Николай II благосклонно относился к «Черной сотне». В декабре 1905 года, когда год, принесший России столько потрясений, подошел к концу, он заявил: «Я верю, что с вашей помощью мне и русскому народу удастся победить врагов России».
Черносотенцы появились в хаосе революции 1905 года, поставившей под угрозу существование трехсотлетней династии Романовых. Революционное движение в России зародилось давно, но настоящей революции страна не видела до 1905 года. Правда, сказать, что до первой революции в государстве царили мир и спокойствие, нельзя: предыдущее поколение русских людей фактически изобрело политический терроризм в его современной форме. В 1881 году народовольцы убили Александра II, деда последнего императора; это было первое в истории убийство, совершенное террористом-смертником. При этом «царь-освободитель», отменивший крепостное право, был самым либеральным правителем за всю историю России. В первые годы ХХ века счет царских чиновников, убитых членами других радикальных организаций, преемниками народовольцев, – прежде всего эсерами, шел на тысячи. С осени 1905 года по осень 1906-го, рекордный по количеству жертв год, число убитых составило 3611. Вкус радикалов к кровопролитию скорее зачаровывал, чем отталкивал значительную часть либеральной общественности, видевшей во взрывах, убийствах и грабежах (или «экспроприациях») акты романтического и героического отчаяния. Сочувствие революционерам считалось, по словам одного из современников, признаком хорошего тона, показывающим, что человек занимает правильную позицию в истории. В 1905 году революционеры внезапно превратились в серьезную угрозу для одряхлевшего самодержавия, ослабленного войной с Японией.
В этот тяжелый год черносотенные организации по собственному почину занимались охраной порядка или функционировали как военизированные группы, поддерживавшие царский режим. Известно, что черносотенцы творили произвол, подстерегая на улицах людей – особенно евреев и студентов, – которых подозревали в непокорности властям, и заставляя их становиться на колени перед портретом царя. Скандальную славу им принесли жестокие погромы, устроенные по всей империи в 1905–1906 годах, в том числе в Киеве. Вопреки представлениям современников и потомков, историки полагают, что такие акции нельзя считать обдуманными и запланированными. При этом были убиты около трех тысяч евреев, тысячи получили увечья, мародеры набрасывались на людей посреди улицы, разоряли еврейские жилища и предприятия.