Дело Черного Мага. Том 1
Шрифт:
— Нет, — слегка печально вздохнул Дум. — я больше по выпивке… и сейчас, Бездна мне свидетель, я бы хотел напиться и…
— Потрахаться, — Вишенка закончила за Алекса, одновременно с этим толкнув по барной стойке бокал пива. Тот нашел свой приют в руках одного из офицеров в самом конце зала. — Слышала это неоднократно. Сколько ты там уже воздерживаешься?
Учитывая, что за окном небо окончательно поглотила могильная масса туч, по улицам стелился низкий туман, а легкие куртки сменили тяжелые плащи, то в Маэрс-сити
Да и туристов почти видно не было. Некоторые, самые отчаянные, подтянуться на Самайн (Хэллоуин в простонародье) чтобы запечатлеть регулярный парад Темных — шествие, через Проспект Мерлина — главную артерию города, берущую начало у помпезного, в стиле имперского ампира, здания Городского Совета и вплоть до Центрального Парка (привет Большому Яблоку).
Когда-то, будучи ребенком, Алекс разок принимал в нем участие. Ехал на плечах Робина и размахивал флагом с символом Бабы Яги. А над его головой летали призраки. Самые настоящие.
В этот день, тридцать первого октября, граница между миром мертвых и живых истончается. Причем по всему миру. Но настоящие “дыры” появляются именно в Атлантиде. Весь остров переходит в военное расположение. Жизнь ведь на целом континенте не ограничивается одним лишь Маэрс-сити.
Мелких городков, фермерских хозяйств и даже деревень на Атлантиде предостаточно.
И, собственно, если бы не шествие темных, во главе с посланником Совета Теней, то…
Алекс даже думать об этом не хотел.
Слишком много проблем принес бы и светлым и темным прорыв призраков в реальный мир. И если кто-то думает, что призрак это просто оттиск души умершего, то сильно ошибается.
Ну или — не очень сильно.
Это на самом деле оттиск. Но не души. А так сказать — предсмертной эмоции. И они не всегда бывают спокойными или нейтральными. Ну и чем сильнее были эмоции, тем могущественнее окажется призрак.
Будучи сведущим в некромантии, Дум вполне себе представлял на что способны эти существа. И особенно те из них, кто был пропитан жаждой мщения.
Хорошо, если к отдельному человек или конкретной семье. А если ко всему человечеству? И это только людские призраки. А теперь представьте себе, что за создание может вызвать предсмертные эмоции, скажем орка-наркомана? И это отнюдь не большой Зефирный Человек, которого смогут забороть четыре ботаника и зеленый полтергейст…
— Да что ж такое-то! — Вишенка пощелкала пальцами перед самым носом Алекса. — что с тобой сегодня такое? Или так волнуешься перед вторым туром?
Ах да. Второй тур. Послезавтра. На Арене — главном спортивно-развлекательном комплексе Маэрс-сити. Огромном стадионе, где выступают такие музыкальные легенды, как Леди Жель, группа Поп-Флойд, репер Литтл-Мефисто и прочие имена и названия,
Из-за Робина и Анастасии он слушал исключительно олдскульный рок первой четверти века или из числа “динозавров” двадцатого столетия.
Увы, в современном мире, рок окончательно умер. Ну или дергался в конвульсивных судорогах предсмертной агонии где-то в глубоком андеграунде.
По официальной статистике его теперь слушали меньше, чем симфонические оркестры в филармонии, куда за один билет на самый последний ряд можно было отдать вплоть до баснословной суммы в семьсот пятьдесят кредитов.
Так что масштабы трагедии были, так сказать, на лицо и…
— И вот он такой сегодня уже весь вечер!
Алекс помотал головой и пару раз моргнул. Вроде он только что стоял в зале и наблюдал за празднующими фараонами, а теперь пребывает в святая святых Шхуны — на кухне.
Там, где Диглан творил свою магию. Как в прямом, так и переносном смысле, так как кроме одноногого пирата здесь больше никого не было, а все столовые приборы, резавшие, рубившие, разливавшие, жарившие, перчившее, варившее и так далее — двигались самостоятельно.
Сам же Диглан лишь ходил от одного люда к другому и дегустировал.
В Шхуну приходили не только за алкоголем, но и за вкуснейшей кухней.
— Спасибо, что согласился, Алекс, — благодарно кивнул шеф.
— Да не за ч… погоди! На что это я согласился?!
— Сводить моего сына — Арчибальда, завтра в парк аттракционов. Я-то не могу. Сам знаешь. Проверка санпинщиков припрется. Придется разговаривать и на лапу отлизвыть кровные кредиты.
— Арчибальд… — начал вспоминать Алекс. — это тот шкет, который остался у тебя от брака?
— Не шкет, а мой любимый сын, — в глазах Диглана впервые за полтора месяца их знакомства сверкнуло что-то опасное. — И так уж вышло, что его мать и то недоразумение, которое теперь является его отчимом, соизволили, в кое-то веки, не доводить дело до суда и спокойно позволить мне воспользоваться правом опеки и свиданий.
Диглан и его бывшая жена имели очень… некрасивую, но классическую историю. Познакомились в колледже. Бедные и босые. Он хотел для неё лучшей жизни, а она была не против.
За это желание и приложенные к нему старания, Диглан отправился на нары. Там же и потерял ногу. В те бородатые годы, когда это произошло, подземная тюрьма была еще хуже, чем сейчас — в плане содержания, разумеется.
Причем отправился ненадолго — всего на семь месяцев. Жена, кажется, Реббека, или Бекка, Алекс не помнил, ни разу его не навестила. А когда тот вышел, то узнал, что через две недели она вышла за соседа Диглана по общаге. Еще через месяц родился мальчик — Арчибальд. Сын Диглана. Но чтобы увидеться с ним, ему пришлось почти восемь лет бегать по разным судам.