Дело чести

Земляной Андрей Борисович

— А каково состояние нашей армии?

— Состояние нашей армии есть секрет, но надеюсь всем, кто решит попробовать Россию на зуб, будут гарантированы неприятные сюрпризы.

Русский инвалид 25 июня 1924 года

Российская Империя, Москва.

Естественно, принятие дел, началось с ревизии. Для этого ответственного дела Николай попросил Ефима Петровича Голицына, предоставить хороших ревизоров, а Тайную канцелярию, обеспечить их безопасность, и вообще спокойное прохождение

ревизии. И не потому, что полагал найти что-то после уже прошедших проверок, по результатам которых много людей сменило место жительства, а просто для порядка.

Глава коллегии финансов, предоставил целых три бригады по двенадцать человек, а князь Орлов выделил для такого дела роту специальных бойцов, выученных именно на негласную охрану, которых привлекали для обеспечения безопасности царской семьи в поездках.

Настрой у людей был простой. Обеспечить передачу дел, в ведомстве, для чего следовало лишь просмотреть уже готовые ревизские списки, и удостоверившись в их правильности, убыть к своим постоянным обязанностям.

Ну кто мог подумать, что предыдущие ревизоры, из Коллегии Налогов и Сборов, в весьма натянутых отношениях с ревизорскими из Коллегии финансов? Вот и воткнули финансисты свои лопаты на максимальную глубину. Для начала в конкурсы поставок продуктов питания, и вообще в организацию питания, закупки медикаментов, ну а далее везде.

Тут-то и выяснилось, что прежнего командира Охранных Сотен нужно было не на каторгу отправлять, а повесить. Но и это ещё было полбеды.

Настоящая буря разразилась, когда ревизоры пришли в торговую коллегию, и потребовали выдать документы по списку.

Боярин Бобринский, руководивший Коллегией торговых дел, почувствовал, что под ним загорелось кресло и побежал по московским покровителям, а точнее к председателю Торговой Комиссии Думы, купцу первой гильдии боярину Второву.

Огоньку в штаны Бобринскому добавил прокурор Военной Коллегии, Генерал-лейтенант Зубатов, попросив предоставить разъяснения по некоторым конкурсным закупкам.

Как и всякий торговец, Бобринский был весьма высокого мнения о своём интеллекте, и не придумал ничего лучшего, чем лично принести взятку в кабинет Белоусова. Взял много. Больше десяти миллионов в межбанковских чеках Госбанка России, и был уверен, что от такого предложения отказаться невозможно. Ну и в самом деле. Поставки гнилого продовольствия дело прошлое, и не след его ворошить, тем более, что вот-вот грядут новые поставки, и там он снова надеется иметь свою долю.

К этому моменту переоборудование здания уже близилось к концу, и кабинет заместителя начальника Стражи, уже оборудовали микрофонами, и комнатой где стояли стационарные аудионы Понятова, и при них техник на весьма высоком окладе.

Разговор получился таким занятным, что Николай сразу отослал копию плёнки в Канцелярию, а через два часа, получил свой сопроводительный рапорт обратно с резолюцией государя: «На усмотрение исполнителя».

Над этой короткой фразой Николай размышлял довольно долго. Вор, а Бобринский был именно вором, должен был получить своё, и до сих пор, вопросами наказания Николай не занимался, передоверив эту заботу прокуратуре и суду. И самое простое, было бы отвезти документы ревизии и прочее, да хоть и в Коллегию Внутренних дел, чтобы они доделали остальное, но сейчас от него явно ждали другого решения.

По рангу, глава Коллегии был конечно выше заместителя начальника Охранной Стражи, но Бобринский пребывая в расстроенных чувствах, немедля приехал к Николаю, полагая, что тот всё же согласился

принять «барашка в бумажке»[1]

Самый молодой генерал в Российской Империи, Белоусов, принял его любезно, встретив у самого входа и усадил в глубокое кресло, сам устроившись напротив.

— Андрей Александрович. — Начал Николай. — Зная о вашей плодотворной службе на благо государства российского, я был немало удивлён получив в своё распоряжение — вот эти бумаги. — Николай показал на пару толстых укладок, лежавших на его столе. — Там примерно на полсотни лет каторги, поражение в правах для детей, конфискация имущества, и конечно презрение Света. Я не могу знать, кто или что подвигло вас на преступления. Не мне об этом судить. Но как мне кажется у меня есть выход для вас, вполне согласующийся с честью дворянина, и славного продолжателя линии князей Бобринских.

Николай помедлил, и внимательно посмотрел в глаза главе торговой коллегии, и увидев в них лишь собачью готовность кинуться хоть в огонь, продолжил.

— В результате ваших подлогов и афер государству причинён вред в размере ста тридцати миллионов рублей. И это только то, что нашли ревизоры. Но не будем ничего приписывать и возьмём эту цифру.

Я предлагаю вам, в течение года, поставить на склады Охранных отрядов, имущества, продуктов и медикаментов на указанную сумму, плюс двадцать миллионов, как компенсация вреда. Всё естественно высокого качества и по средним ценам. Если все условия будут соблюдены, ровно через год, день в день, я уничтожу эти документы.

Думал Бобринский долго. Минут пять он задумчиво теребил в руках конверт, но сколько ни прикидывал, вариант князя Белоусова был самым приемлемым, и что не менее важно вполне светским. Да, сумма была огромной. Но князь уже знал где он возьмёт деньги, даже не залезая в личную кубышку. В деле о поставках фигурировало столько купцов, что если они не пожелают уйти на каторгу, то снимут с себя последние штаны.

— Я принимаю предложение. — Бобринский энергично кивнул. — Думаю, года мне хватит. — Он уже сделал шаг к дверям, когда его остановил голос молодого генерала.

— Князь, вы забыли конверт.

— Это разве не ваш? — На широком лице главы торговой Коллегии брови удивлённо взлетели вверх.

— Нет, Андрей Александрович. Вы же знаете. Я мзду не беру.

— Совсем? — Брови взлетели ещё выше.

— А смысл? Разменивать доброе имя, честь и достоинство на деньги? И самое главное. — Николай улыбнулся, и от этой улыбки Андрей Александрович пошёл пятнами словно хамелеон. — Думаю в следующий раз государь доверит вашу судьбу палачам Тайной Канцелярии, а этих людей точно не купить. А они такие затейники. Говорят, что Савва Горин, по прозвищу Молоток, через полчаса пребывания в их руках, плакал словно дитя, и каялся во всех грехах, с истовостью доброго христианина.

Одной из важнейших проблем, которую Николай видел, была проблема управляемости всех подразделений. До сих пор, стража пользовалась телефонной связью, телеграфом, и в особо важных случаях курьерами, которым от Москвы до Сахалина — крайней точки, где располагалась охранная сотня, было добираться трое суток. Но линии могли быть повреждены, и это значило, что ни о каком оперативном управлении или помощи говорить не приходилось.

Как всегда, Николай взял лист бумаги, и стал вычерчивать схему работы механизма, и первым делом встал вопрос связи. И то, что на бумаге могло быть решено с помощью механического сопряжения вроде ременной передачи, на местности выглядело совсем непросто.