Дело чести

Земляной Андрей Борисович

— Докладывай. Вижу же, что с добычей прилетел.

— Так точно государь. — Орлов поднял голову. Нашли и мастерскую где бомбы делали, и вообще глубоко копнули. Сама организация зряшная, ничего не представляет. Студентики, да разночинцы, всякие. За власть народа якобы бьются. Но их изрядно накачали деньгами, да подобрали трёх исполнителей бомбистов, из тех, кому проще голову заморочить.

— А как же вы прозевали такой с позволения сказать пердимонокль? — Сергий отхлебнул чай из чашки, и посмотрел на главу Тайной Канцелярии.

— Так все они у нас на учёте. Как пальчики откатали, так и сразу отправили фототелеграфом, с указанием примет. Двое-то в клочья, а один, которого

младший взял, только без головы, а так, всё остальное, как новое. И даже документы какие — никакие были с собой. Билет поездной, да карточка в библиотеку. Так что субчиков этих мы быстро вычислили и начали аресты.

— Ну не тяни, Борис Фёдорович. — Рюрик усмехнулся. — Докладывай, чья это работа. Англичане небось?

— Англичане да не совсем. — Орлов раскрыл папку, которую держал в руках и положил на стол перед Сергием несколько фотографий. — Перешли на службу к турецкому султану, а турки нам всё не могут простить Босфор и Дарданеллы. Вот и решили таким образом поквитаться. А англичане и рады стараться. И не размотали бы мы эту историю, если бы не случайность. Ходившего к студентам господина признал плотник, который чинил двери и в доме где студенты встречались, и там, где этот господин жил. Он-то нам всё и рассказал, а уж взять голубчика было делом техники. Ну а как взяли, так и всё он нам как на духу рассказал. Покаялся в общем.

— А не подсунули нам этого деятеля, чтобы след запутать? — Поинтересовался генерал Жилинский, сидевший с Сергием за одним столом.

— Да не похоже. — Князь, покачал головой. — Нашли и место где он нитроглицерин хранил, и инструкции по приготовлению бомбы, и вообще много чего интересного.

— Надо как-то ответить. — Сказал Сергий. — А то вот англичанам хорошо ответили, надо бы и для турков что-то приготовить… нескучное. — Сергий вытер рот салфеткой, встал, одёрнул мундир и прошёл в кабинет, где все устроились за круглым столом.

— Прорабатываем варианты. — Орлов кивнул, и снова полез в папку, достал документ, напечатанный на машинке, и протянул императору.

— Ага, ага, интересно, хмм, тоже забавно. — Он с улыбкой протянул листок Жилинскому а тот Белоусову. Те никак не прокомментировали содержание, и только Александр Белоусов чему-то усмехнулся, читая варианты ответа России на покушение.

— Так с этим понятно. Теперь ты, Яков Григорьевич. Подготовь на всех погибших, в том числе и гражданских пенсионные листы. Будем делать им пенсию от дома Рюриков. Военным конечно побольше, но и гражданских не будем обижать. Не за смертью они шли на праздник.

— Сделаю. — Жилинский кивнул.

— А у тебя как? — Рюрик посмотрел на Белоусова.

— Смотря что. — Тот едва заметно улыбнулся. — Охране втык дал, что бомбист к Константину подошёл слишком близко. Должны был его остановить метров за полсотни. А вот те, кто охранял Любаву, те вообще провалились. Это ж надо на десять метров подпустить.

— Да не про то я спрашиваю. Знаешь же, что нужно. — С лёгкой досадой произнёс Сергий.

— Да вроде сладилось у них. Я утром подошёл, так эти две дамы, сидят там в гостиной, и свои разговоры разговаривают, а Колька, там с Любавой.

— Ну слава те, господи. — Орлов мелко перекрестился. — И эту историю закрыли.

— Ты погоди ещё. — Проворчал Сергий. — Пока у алтаря не встали, так и говорить нечего.

— Да я уж надеюсь, что в этот раз всё у них сладится. — Орлов вздохнул.

— А уж я как надеюсь. — Сергий неожиданно рассмеялся. — Ладно. По срочным закончили? Давайте разбирать текучку.

Любава просыпалась медленно. Тягучее сладкое состояние которое хотелось длить как можно дольше, клубилось по всему телу

не отпуская из приятного плена, и вдруг, вспышками воспоминания прошлого дня… взрывающаяся голова бегущего к ней человека, оседающая на бетоне выставочного комплекса лаково-красной плёнкой, эхо двух взрывов, и острая щемящая боль и страх за папу и брата… И сразу же без паузы, ощущение мужских рук, прижимающих её, и жар который чувствовался всем телом, от того, кто уже не в первый раз спасает её, а вот сейчас, лежит вместе с ней на узкой постели железнодорожного вагона…

Она резко повернулась в кольце рук, и открыв глаза увидела улыбающееся лицо Николая.

— Проснулась?

— Ага. — Она, сладко зажмурившись, потёрлась об его грудь словно кошка, и даже лизнула плотную, словно дубовую грудь. — Я тут подумала… А сколько раз ты меня спасал?

— Да я как-то не считал… — Через паузу ответил Николай. — А это важно?

— А вдруг у меня лимит закончился? — Она посмотрела на него откуда-то снизу. — Придёт время снова спасать меня, а ты и говоришь: «Всё, голубушка. Ты потратила все свои желания».

— Только если тебе самой надоест. Николай осторожно коснулся её макушки губами, и вдохнут терпкий запах волос.

— Да ладно. — Она картинно надула губки. — Вон не так давно чуть покапризничала, так ты сразу уже на каких-то девок переключился…

— Так это был каприз? — Николай рассмеялся, и подтянув Любаву к себе, впился в губы долгим поцелуем, от которого она снова почувствовала зарождающийся в глубине живота пожар, но словно ужик вывернулась из объятий, вскочила с кровати, и как была, голой, кинулась в уборную. С криком:

— Нет-нет. Только тихие салонные игры!

К завтраку оба вышли уже чинные, относительно спокойные, и без всяких фривольностей. Правда между ними постоянно проскакивала такая искра, что щёки у прислуживавшей за столом горничной, горели словно натёртые румянами, но две новых охранницы — настоящие мегеры, посматривали так строго, что девушка даже дышала через раз.

Несмотря на взрывы, программу ярмарки не меняли. Только в короткой речи, Сергий объявил, что семьям погибших род Рюриков будет платить персональную пенсию к той что положена от государства, и что злоумышленники найдены и скоро понесут справедливое наказание.

В народе болтали всякое, но склонялись к тому что это полудохлая «англичанка» продолжает гадить напоследок.

За чередой праздничных мероприятий, Любава уже почти не вспоминала ужас покушения, но постоянно оглядывалась, ища взглядом Николая, а не найдя, подзывала к себе Дарью или Елену, и те быстро выясняли куда делся генерал, а через какое-то время появлялся он сам, успокаивал Любаву, но вновь исчезал по своим делам.

Поскольку численность охраны резко выросла, и пришлось поднимать людей из резерва, пришлось и Николаю впрягаться в общий воз мероприятий. И две с половиной сотни Внутренней Стражи были здесь очень кстати, потому что один вид стражника в полевом обмундировании с коротким карабином на груди, успокаивал буянов лучше любого окрика. Все прекрасно знали на что способны стражники, патрулировавшие город, а что могут сделать отборные стражи, никто не желал проверять. Поэтому депутация студентов, протестовавшая против жестокого убийства учащегося технического училища, при попытке взорвать цесаревну Любаву, не стала прорываться через стражей, как планировали ранее, а постояв, просто разошлись, потому что лязг затвора красноречивее тысячи слов. А когда по команде офицера, десяток стражей, дёргают скобу затвора, и берут карабины наизготовку, тут уж и вовсе не до вольнодумства. Тут самые верноподданнические мысли сразу в голову приходят.