Дело чести
Шрифт:
— Беслан ударил отца скребком, — с каким-то странным безразличием сообщила Лейла — взгляд ее огромных глаз не отражал совершенно никаких эмоций. — Потом… потом отец застрелил Беслана из карабина. Они оба мертвы — ты правильно догадался.
— Занятная история, — потерянно пробормотал Рустем, поперхнувшись сигаретным дымом. — Тьфу, зараза… Гхм-кхм… Чего не поделили?
— Айгуль, — коротко сказала Лейла. — Отец спал с ней… Беслан не мог ребенка сделать. Они поссорились — ну и вот…
— Так… так-так… — Рустем озабоченно почесал переносицу и воровато оглянулся — словно боялся, что кто-то может подслушать их разговор. — Ты это… Ты Халиде
— Когда? — удивилась Лейла. — Ты же тут был — слышал, о чем мы говорили.
— И о чем вы говорили? — растерянно поинтересовался Рустем — вид у него был вполне затравленный. Нет, Беслана с Султаном ему наверняка не жаль — он бы рад вообще о них не вспоминать. Небогатые и не имеющие высокого положения родственники жены — только лишняя обуза для такого уважаемого человека, как Рустем Гушмазукаев. Но теперь вся долина будет пальцем показывать: вот он, славный витязь Рустем, тесть которого трахал жену своего сына, а потом пристрелил отпрыска после того, как ущемленный в правах муж звезданул папку по черепу железякой! Позор на всю Ичкерию! После такого хоть из дому не выходи… — Э-э-э… Так о чем вы говорили?
— О том, что я страшно простудилась и теперь наверняка заболею, — отчеканила Лейла, глядя на зятя с плохо скрытым презрением. — Слушай — твоим именем всю долину пугают! Ты чего так расстроился? Дай команду — и никто тебе в глаза смотреть не будет минимум недели две, а потом все как-нибудь утрясется…
Рустем сгорбился над столом и потащил из пачки вторую сигарету, печально глядя в сторону. Он даже не обратил внимания на подначку вредной свояченицы: придавило мужика — дальше некуда.
— Да не переживай ты — позора не будет, — успокоила зятя Лейла. — Отец сказал, как сделать, чтобы все нормально было. Ты же знаешь — мой отец хоть и со странностями, но очень мудрый… был. Так что твоя честь не пострадает, не волнуйся!
— Да я не волнуюсь, — смутился Рустем. — Не волнуюсь я… Просто так получилось… такое горе… Я вас не брошу — ты же знаешь! Я помогу…
— Спасибо, — серьезно поблагодарила Лейла. — Тогда собирайся — поедем на пастбище. Мать с Айгуль там одни — надо помочь действительно. Отца с Бесланом надо в долину спустить. Собирайся — поедем прямо сейчас.
— Ну, это ты загнула, красавица! Сейчас никак не получится, — Рустем сокрушенно развел руками. — Там у вас постоянно туман — ночью ничего не видно. Можно в пропасть запросто упасть. Завтра до рассвета выедем — нормально будет. Как рассветет, мы уже будем подниматься на гору. И вообще — надо было сразу их в кузов положить: не пришлось бы двадцать раз туда-сюда ездить!
— В кузове — бараны, — медленно проговорил Лейла, недобро глядя на зятя. — Если бы начали выгружать, мы бы не успели спуститься до наступления темноты… Или ты хочешь сказать, что мертвых мужчин из рода Хашмукаевых можно вместе с бараньими тушами возить? Постоять за свою честь они уже не могут, так давай положим их вместе с баранами — они этого заслуживают… Ты это хочешь сказать?!
— Да ничего я не хочу сказать! — досадливо воскликнул Рустем. — Что ты взъелась, вредина! Я просто не знаю, что делать — не видишь, да?! Расстроился я из-за этого… Не чужие люди, все же родственники!
— Я тебе скажу, что надо делать, — пообещала Лейла. — Отец перед смертью сказал, как надо поступить, чтобы позора нс было. Все будет нормально, вот увидишь. Только давай поедем сейчас — мать с Айгуль там за ночь с ума сойдут.
— Ну что ты меня шантажируешь! — в отчаянии вскричал Рустем. — Я же тебе сказал — не подняться нам сейчас! Машина может в пропасть свалиться! Ты чего такая трудная?!
— Можно одного посадить на лошадь, прицепить ему фонарь на спину — пусть впереди поедет, когда будем на гору подниматься, — посоветовала Лейла. — А до подъема можно лошадь в кузове повезти… У тебя же есть большая машина, где лошадь поместится?
— А что — можно попробовать, — нерешительно пробормотал Рустем после некоторого раздумья. — Хм! Лошадь в кузов… Интересно, интересно…
Подойдя к окну, хозяин дома громко постучал по стеклу, через несколько секунд бухнула входная дверь, в кухню заглянул давешний бородатый мужлан, что встречал нас у ворот.
— Давай выгони Иванов — поработать надо, — распорядился Рустем. — Пусть быстренько выгрузят мясо из «66» и это… ммм … Казбека поставьте в кузов «Урала».
— Казбека… в «Урал»? — удивился мужлан. — Я правильно расслышал?
— У тебя хорошие уши, Юсуп, — веско произнес Рустем. — Ты всегда все слышишь правильно. Казбека — в «Урал». «66» заправить, «Урал» заправить, приготовить пару фонарей. И позови Исрапи с Мамадом — через полчаса мы выезжаем. Повтори.
— Скажи ему, чтобы никому не говорил, что Иван приехал со мной, — вставила Лейла. — Или нет — лучше скажи, чтобы он вообще забыл, что видел его.
— Зачем? — Рустем недоуменно вскинул правую бровь. — Какая разница — видел он вашего раба или нет?
— Разница есть, — упрямо заявила моя хозяйка. — Скажи!
— Ну ладно, — согласился Рустем и подмигнул мужлану:
— И, ко всему прочему, ты никогда не видел этого вшивого козла, — он кивнул в мою сторону. — А ну — повтори.
— Ивана я не видел. Поднять работников — мясо разгрузить; коня — в кузов «Урала»; приготовить два фонаря; заправить в обе машины топливо; позвать Исрапи с Мамадом — через полчаса мы выезжаем… Куда мы выезжаем?
— Гулять, — коротко отрезал Рустем. — Ты все правильно запомнил, иди.
Мужлан по-военному щелкнул мягкими каблуками дутых полусапожек и убрался восвояси. Я внутренне поздравил господина Гушмазукаева с жесткой дисциплиной, царившей в его окружении. Если у него и все остальные воины вот так вот с пол-оборота выполняют любые распоряжения — даже такие абсурдные на первый взгляд, как ночная погрузка коня в кузов машины, — можно только позавидовать. Если бы, допустим, вашему покорному слуге вдруг втемяшилось в башку где-нибудь на границе с ЗОНОЙ дать своим бойцам команду грузить на транспорт какого-нибудь отловленного в зеленке «миноискателя», бойцы обязательно потребовали бы крепко аргументировать сие деяние. А тут — нате вам: хозяин сказал, значит, будет сделано — и никаких дурных вопросов.
— В общем, попробуем пробраться, — сказал Рустем, после того как Юсуп вышел, и несколько смущенно спросил:
— А что там Султан сказал… ну, насчет этого дела… А?
— Отец сказал — пусть будет так, будто его и Беслана убил Иван, — Лейла показала взглядом на меня. — Убил и сбежал. Он уже убегал один раз, значит, мог и второй раз…
Рустем с интересом уставился на меня — я страшно напрягся, боясь каким-нибудь неверным жестом показать, что понял, о чем речь. Ах ты, маленькая сволочь! Ох ты, старый мерзавец, снохач проклятый! Так вот о чем он шептал на ухо дочери перед смертью! Интересное кино…