Дело диких апостолов
Шрифт:
Снова зазвонил телефон и секретарша («А не плохо бы провести с ней вечер», — очередной раз украдкой оценив соблазнительные ноги Сашеньки, подумал участковый) промурлыкала: «Капитель», добрый день»… Но, судя по тому, как девушка умоляюще посмотрела на сотрудника милиции и замахала ему рукой, Ващук понял: это опять телефонный хулиган. Надо было брать ситуацию в свои руки.
Выхватив трубку и секретарши, Ващук, строго осведомился: «Кто это тут хулиганит, а затем, подражая герою нашумевшего фильма, рявкнул: «С тобой, собака, не гавкает, а разговаривает капитан уголовного розыска!»…
Насчет последнего, конечно, Ващук приврал:
— А это звонит некто Спивак. Не слыхал про такого? — Тю, так где ты живешь? — Заплетающимся языком мягко выговаривая букву «г», словно на одесском привозе вопрошал незнакомец.
— Где я живу — мое дело, — сурово отвечал Ващук, — а вот ты откуда, гражданин Спивак?
— Тю-ю, — даже удивился собеседник, — як же ты меня не знаешь? А может и о Кравчуке ничего не слыхал? А еще в охране работаешь…
Участковый, поняв, что его перепутали с секьюрити, которыми в последнее время все чаще подрабатывают стражи порядка, хотел было заметить, что собеседник ошибается, но не стал, а вместо того осведомился:
— А с какой он грядки, твой Кравчук? Что-то я ни у солнцевских, ни у тамбовских такого погоняла не слышал.
— Слушай, ты, тамбовский волк — тебе товарищ. А батько у Кыеве сидить. В Раде Верховной. Понял, москаль клятый?… В общем так, не вернет Тимур гроши — усех удавим…
Участковый хотел ответить что-нибудь достойное, но не успел, так как абонент повесил трубку. Краем глаза увидев, что секретарша внимательно прислушивается к разговору, Ващук сурово заявил: «И предупреждаю тебя, что если еще хоть раз посмеешь сюда звонить — я быстро оприходую годиков на шесть… Так-то… Вот и правильно, что извиняешься. Живи, пока я добрый. Ну, пока» — и Ващук, величественно взглянув на Сашеньку, положил трубку на рычаг телефонного аппарата, после чего запоздало вспомнил, что делать последнее не следовало.
Затем он сел за стол и, скомкав недописанный протокол, начал составлять рапорт: «…в ходе оперативно-розыскных мероприятий, организованных мной, установлено, что ответственность за террористический акт взяла на себя организованная преступная группировка, именуемая Верховной Радой, лидером которой считается некий Кравчук»…
Но дописать документ, благодаря которому можно было рассчитывать на поощрение начальства, Ващук не успел: в приемной появился Иван Гущин.
— Простите, обратился вошедший к секретарю, — Елена Викторовна еще не появлялась? У нас с ней назначена встреча…
Сашенька едва успела начать: «нет, пока…», как инициативу перехватил Ващук. «А вы, собственно, кто такой и по какому поводу?» — Перебил участковый девушку.
У Гущина не было никакого желания связываться со стражем порядка, очевидно для бывшего оперативника надевшим форму лишь по недоразумению, поэтому сыщик примирительно ответил, что хотел бы обсудить с руководителем «Капители» несколько частных вопросов о возможной реконструкции офиса.
«Вам же сказали — зайдите позже», — удовлетворенно кивнул головой Ващук, после чего Гущину ничего не оставалось, как покинуть негостеприимную приемную.
Настроение
Опыт подсказывал, что причинами убийства не могут быть политические. Во всяком случае в России за последние годы ни одного подобного не было, а все «громкие» убийства народных избранников, их помощников или других господ, так или иначе прикоснувшихся к политическим играм, как выяснялось, имели более банальные мотивы, чем устранение борцов за демократию. И лишь коллеги по партии убиенного, накануне очередных выборов устраивали у гробов грандиозные шоу, вещая что-то о «темных силах» и о необходимости очередной раз сплотиться. Правда, некоторые «непослушные» газеты осмеливались выдвигать и экономические версии случившегося, вплоть до элементарных бандитских разборок, но кто же будет верить всяким щелкоперам, охочим до сенсаций?..
Политическая подоплека не подходила по разумению Гущина и для хозяйки «Капители», которая, как говорится, не состояла… не значилась… не числилась. Никакие факты пока не указывали и на возможность бытовой версии. Ну, пусть даже у мужа и есть любовница, но, спрашивается, зачем же при этом лишать себя выгодной супруги, закрывающей глаза даже на поездки благоверного с подружкой за рубеж? А вот экономический мотив…
Бывший оперативник считал его наиболее реальным. «Вон, взять хотя бы саму «Капитель». Мало ли там может быть заморочек? — Думал он. — Исполнительный директор явно приворовывает себе в карман, да и нельзя на подобной должности жить иначе. А напарница, как ее? — Софья Сергеевна? — Почему бы старушке не попытаться получить все доли в уставном капитале? Нужна ей Азартова?.. А, может, проще поставить своего человечка и стричь купоны, тем более, что через возглавляемый этой дамочкой благотворительный фонд можно было бы крутануть льготные заказы. Ну, например, заказать реконструкцию какого-нибудь пионерского лагеря в коттеджный пансионат. Для инвалидов, естественно. Тут тебе и землеотвод на «халяву», и льготное налогообложение… А потом потихоньку перепродать десяток домиков»…
Гущин знал, что даже одно-, двухкомнатная квартирка вполне могла свернуть с пути праведного вполне добропорядочного человека. А что уж тут говорить об элитном строительстве в курортной зоне? — Это же миллионы долларов. Сыщик небезосновательно считал, что чиновников новой эпохи (по крайней мере, некоторых из них) объединяют, пожалуй два качества: неравнодушие к недвижимости и способность быстро (и вовремя!) убежать от ответа. Так, бывший мэр Петербурга шустро переместился в Париж, предоставив прокуратуре возможность заочно разбираться с квартирными махинациями; протеже беглого мэра — экс-глава Курортного района, которого начали упрекать в незаконном разбазаривании земельных участков (в том числе, кстати, в пользу «семьи» своего благодетеля), вообще так удачно исчез, что его место нахождения по сию пору неизвестно, несмотря на объявленный федеральный розыск.