Дело для трех детективов
Шрифт:
Когда мы уже покинули комнату, мне в голову пришла ещё одна мысль:
— Но сержант, — сказал я, — остался не объяснённым один вопрос. И теперь, когда я о нём подумал, он выглядит достаточно серьёзным. Что относительно викария? Невозможно объяснить все его действия естественным поведением. Они были действительно очень необычными. Прежде всего, его вопросы ко мне. Затем, он всё время утверждал, что был в саду, но затем сразу после убийства оказался около трупа. И наконец, его слова о том, что он согрешил. Что всё это означает? Он действительно безумен?
— Безумен? О нет! — сказал сержант Биф. — Он не безумен. С его стороны это была только попытка
— Оправдаться? Но тогда он действительно имел какое-то отношение к убийству?
— Нет. Не то. Но не приходило ли вам в голову, сэр, чего именно он стыдился? Это ведь бросается в глаза, как нос на вашем лице.
— Не могу сказать, что приходило, если только это не его проникающая повсюду высокоморальность.
— Нет, не это. Хотя частично и она имеет к этому отношение. Вы понимаете, что он за человек? Всегда видит что-то плохое там, где его просто нет. Ну вы знаете, что при этом бывает? Непристойные мысли, вот что! Неудивительно, что ему было стыдно за себя. Когда он ушёл тем вечером, куда он пошёл? В сад и шагал там туда-сюда? Только не он! Он знал, что миссис Терстон через минуту собирается ложиться спать и, возможно, не позаботится, чтобы задёрнуть шторы. И он выходит в сад, чтобы выяснить, можно ли отсюда увидеть то, чего видеть не д'oлжно. Именно поэтому он услышал крики, и именно поэтому он считал себя виновным впоследствии.
— По сути дела, — растягивая слова произнёс лорд Саймон, — как сказал бы монсеньор Смит, если бы он был сейчас с нами, он был не только Пронырой Паркером, но и Подглядывающим Томом [103] .
ЭПИЛОГ
Общий бар «Красного Льва» был ярко освещён, и пиво празднично пенилось в стеклянных кружках. Энид стояла за стойкой и спокойно наблюдала, как мы с Сержантом Бифом пытались вырвать победу у Феллоуса и Mайлза в матче в дартс.
103
Peeping Tom — Подглядывающий Том, Том-Соглядатай — персонаж легенды о леди Годиве, супруге графа Леофрика (XI век), которая, чтобы уговорить мужа снизить непосильные для народа налоги, согласилась проехать обнаженной по улицам Ковентри. А жители города из уважения к леди в назначенный день скрылись в домах, закрыв все двери и окна. Легенда не подкреплена никакими историческими источниками, но жители Ковентри её очень любят. Лет через 500 они заказали Адаму ван Ноорту картину «Леди Годива», где художник изобразил, в том числе, выглядывающего в окно Леофрика. Горожане же решили, что это — ослушник-горожанин, пожелавший полюбоваться на обнаженную графиню. Так легенда обогатилась новым персонажем: Подглядывающий Том, в соответствии с нынешней версией легенды, тут же ослеп.
— Это можно было бы назвать «сыщики против уголовников», — тихо заметила Энид, когда мы только начинали, явно намекая на мои усилия, предпринятые несколько месяцев назад в расследовании Тайны Терстонов, во время которого наружу всплыло не очень красивое прошлое двух мужчин — наших сегодняшних соперников. «Уголовники» в этом соревновании явно лидировали, поскольку владелец бара, с которым я познакомился как с шофёром, и его шурин были, по словам Бифа, настоящими мастерами.
Уильямса повесили неделю назад. Когда следствие завершилось, количество улик против него оказалось огромным, и я подозревал, что следователям помогли несколько
Наша игра заканчивалась. Для победы Феллоусу необходимо было набрать сто пятьдесят семь очков. Ревниво я наблюдал, как он бросил три свои дротика, попав в утроение девятнадцати, утроение двадцати, и, главное, в удвоение двадцати — просто блестящий финиш. Когда честно заработанное пиво было принесено, мы вернулись, что весьма естественно, к разговору о трагедии, которая свела нас вместе.
— В целом, это было забавное дело, — заметил Феллоус, — я не говорю об этом глупом розыгрыше, но имею в виду элемент неожиданности, столь характерный для этого преступления.
— Не правда ли? — подтвердила Энид, похрустывая картофельными чипсами. — Я просто не могла поверить, когда мне сказали, что это сделал Уильямс. Правда, мне он никогда не нравился. Слишком высоко задирал нос и любил демонстрировать своё положение. Но никогда бы не подумала, что он может прикончить человека. Однако это так. Как говорится, никогда не знаешь…
— Тем не менее, я считаю, что это просто гадко, — сказал Майлз. — Вот так просто пойти и перерезать ей горло. Она никогда никому не делала ничего плохого.
— Ах, — сказал Феллоус, — но когда запахнет деньгами, идут на всё. Сколько он из неё вытянул? Шесть тысяч фунтов стерлингов, так? И ничего для неё не сделал. Ясное дело, он должен был заставить её замолчать.
— Это-то понятно, но, смею сказать, всё-таки это не причина, чтобы поступить с ней именно так, — заметила Энид. — И затем стрелять в доктора. Никто не может сказать, что Уильямс не заслужил свой участи. Как там назвал его судья? «Игрок, постоянно нацеленный на смерть», так, что ли? Да, конечно, он хорошо воспользовался предоставленным шансом.
— Именно из-за этого его было так трудно выявить, — рискнул вставить я. Последнее время я учился не высказывать своё мнение слишком часто.
— Да. А сейчас, — сказала Энид, — я хочу ещё раз повторить то, что твержу всё время: найти его — это было очень умно со стороны сержанта Бифа. Действительно очень умно!
— Слушайте, слушайте! — оживился Феллоус.
Сержант облизнул усы:
— Ну, не знаю, — сказал он, — там ведь не было ничего сложного. Я только взял и выполнил инструкции. Взглянул на пятна крови, а остальное пришло само собой. Вот и всё. Я сразу сказал джентльменам, которые прибыли расследовать это дело, что для них оно слишком просто.
— К сожалению, сержант, им много раз говорили так полицейские, — как же можно было ожидать, что они поверят на этот раз вам?
— Да, но это было правдой. Что там было по сути? Эти чернильные пятна, затем пятна на рубашке Уильямса и клочок сожжённой наволочки. Вот и всё, а остальное добавилось так же естественно, как чипсы к пиву. Детективам там просто нечего было делать. Я же понимаю, им нужно что-то архисложное. А это было простое полицейское дознание — даже не для Скотленд Ярда. Это одно из тех дел, которые происходят каждый день. И всё, что требуется сделать, это выполнить обычные инструкции, сделать записи — и готово. Жаль, однако, что я не умею создавать такие же истории, как они. Гениальность — вот как я это называю. Ладно, как насчёт ещё одной партии в дартс?
КОНЕЦ