Дело дрянь
Шрифт:
Я смотрела на девушку и пыталась угадать, кто же она: китаянка, японка, кореянка или, быть может, с Тайваня?..
В ее манерах, движениях, голосе было что-то успокаивающее, мягкое и застенчивое, однако могу поспорить, за этой застенчивостью скрывалась весьма деятельная натура. Из нее вышла бы хорошая староста.
Когда проводник принес наши стаканы, я осторожно высыпала добавки в свой кофе, размешала, дала по совету своей попутчицы постоять с минуту, а затем отхлебнула получившуюся смесь. Изумительно! Из всех добавок
— Вам нравится? — Девушка мелкими глотками пила свой чай, держа вынутый из подстаканника стакан обеими руками и умудряясь каким-то образом не обжечься.
— Просто великолепно! А что там, если не секрет, кроме корицы?
— Не секрет. — Она поставила стакан и, загибая пальцы, перечислила штук пять абсолютно неизвестных мне растений. — Насколько я помню, все. Ах да, еще осенний лист «кошачьего когтя».
— И где же вы берете все эти травы? — удивленно спросила я, проникаясь невольным уважением к девушке.
— Дома. Мама присылает, — ответила та.
— А-а… — кивнула я, раздумывая, спрашивать, откуда она, или нет.
— Я из Китая, — ответила она, опередив мое решение, — а здесь учусь на втором курсе медицинского института. Ох, простите, я не представилась. Здесь меня зовут Света. А вообще-то я Су Энь Ли… Для друзей просто Су.
— Татьяна, — ответила я.
Су поклонилась, словно церемонная восточная дама, а затем весело рассмеялась.
— А в Северогорске у вас практика? — полюбопытствовала я.
— Нечто в этом роде. Не очень хочется, но пришлось поехать, потому что я дала обещание. — Говорить на эту тему Су явно не хотела. Мы еще поболтали о всяких пустяках, я рассказала пару анекдотов; затем свет погасили, и только сейчас я вспомнила, что не все еще сделала, что планировала сделать в поезде еще тогда, садясь в самолет.
Спать особо не хотелось, а потому я решила воспользоваться случаем и прочесть все то, что понапечатал мне Парфимов о загадочной, непостижимой и столь популярной богине Чэн.
Девятнадцать листков, наполненных информацией о китайской богине, я прочла при свете своего походного фонаря, установив его в режим среднего рассеивания, не режущий глаза и захватывающий как раз столько пространства, сколько было нужно для чтения.
«Просветленная», «очищенная», «открывающая глаза», «освобожденная»… китайцы ее, чувствуется, любили. Я хочу сказать, что имен и титулов у Чэн было предостаточно; все они сводились в основном к постоянным и весьма однообразным утверждениям о том, что Чэн первой из женщин добилась избавления от грехов и просветления.
В основной легенде говорилось, что древняя богиня Чэн бродила по земле, якшалась с людьми и демонами и вообще вела совершенно неправедный образ жизни — примерно как некая Таня Иванова, — но впоследствии встретилась
Как ни странно, эта очень древняя богиня плодородия, любви и красоты, появившаяся гораздо раньше эпохи буддизма, не исчезла, как большинство старых богов, с приходом товарища Сиддхартхи, а, наоборот, перекочевала в его верные ученицы и стала одной из буддийских святых.
В общем-то, ничего особо интересного во всем этом не было, я просто пыталась найти зацепки на случай, если похищение действительно совершено религиозной сектой.
И документы, собранные Парфимовым, довольно многое по этому поводу говорили: с момента нахождения храма Чэн к китайскому национальному музею приставали совершенно различные группировки, организации, клубы, отдельные личности и фирмы — все они просили, требовали, торговались из-за статуэтки.
Это меня удивило и озадачило.
Конечно, стоить такое произведение искусства, да еще и с большой примесью золота и платины, как говорилось в документах, должно было немало, но это совершенно не объясняло такого яркого интереса со стороны специалистов, верующих и просто коллекционеров.
Еще более непонятными были неопределенной степени достоверности рассказы о том, что на момент открытия завала, который несколько столетий скрывал за собой вход в храм, почти пятнадцать из сорока восьми работников экспедиции мучились болотной лихорадкой и другими болезнями, парочка даже заражением крови, а один гангреной — и, по словам очевидцев, после молитвы у алтаря Чэн все в короткие сроки исцелились!..
Я, в общем-то, от ханжества и снобизма не страдаю, но и от излишней доверчивости тоже. Самовнушение — вещь сильная, но вылечить простой уверенностью загнивающие ткани гангрены или заражение крови — такое просто невозможно.
Другое дело, если место действительно обладало хорошей энергетикой, а статуэтка была концентрированным вместилищем позитивных полей, которые копились в ней долгие десятилетия поклонения и всяческих обрядов жрецов, а затем еще и консервировались несколько столетий или даже тысячелетий.
Но простая вещь, даже если представить такое уважение, поклонение и веру со стороны больных, не может сотворить чудо. Нет, статуэтка явно обладала паранормальными возможностями, причем весьма сильными.
Вполне возможно даже, что статуэтка была одним из реликтов, то есть вещей, обладающих чрезвычайно сильным собственным биополем, способным при правильном использовании творить очень и очень впечатляющие вещи, в которые не поверишь, пока сам не увидишь.
Если так, то неудивительно, почему за ней и шла охота: лично я знаю в нашем мире всего пять реликвий, среди которых, кстати, была Янтарная комната, основная ценность которой вовсе не в килограммах полудрагоценной морской смолы…