Дело генерала Раевского
Шрифт:
Он сражался против революционеров. Потом он отказался от всякой военной карьеры и жил в Баденском герцогстве на пенсию, которую ему выплачивала Англия. По наущению Талейрана император заподозрил его в заговоре. 15 марта по новому стилю 1804 года он был схвачен взводом драгун и вывезен во Францию. Здесь его торопливо осудили в Венсенском замке и расстреляли в тридцатидвухлетнем возрасте на рассвете. Теперь в сердце России окровавленный этот человек предсказывает Наполеону результат похода в Россию. И Наполеон в страхе просыпается.
— Кто входил сюда?
— Никто, — ему отвечает стража.
Стоило идти в Россию, чтобы увидеть этот призрак!» И вообще, — Олег оборачивается ко мне, разглаживая обеими руками на голове свои длинные волосы, — вообще надо сказать, что не было, может быть, ничего более грандиозно-бездарного и жестокого, чем эта глупая война, которую мы так холуйски воспеваем. И самыми бездарными в этой войне оказались Наполеон и Кутузов. Каждый из них несказанно виноват перед своими солдатами и офицерами, не говоря уже о народах, ими преданных.
9
Олег уходил от меня утром. Я проводил его до метро. Вставляя ключ в дверь своей квартиры, я услышал из-за двери настойчивый телефонный звонок. Не снимая пальто, я прошёл к телефону. В трубке послышался вежливый до изысканности баритон хозяина квартиры наших собраний:
— Это я! Кирилл Маремьянович.
— Весьма рад слышать, — ответил я.
— Как ваши дела? — спросил Кирилл Маремьянович.
— Спасибо! Всё в порядке.
— Все живы и здоровы? — уточнил мой друг.
— Конечно, — ответил я. — Что может случиться с нами?
— О! такие времена, что с каждым может случиться что угодно, — вздохнул мой друг.
— Но ведь не война же, — обобщил я, — пока же войны нет, жить можно. Так ведь?
— Так-то это так, но иногда и без войны хватает неприятностей.
— А что-нибудь случилось?
— Нельзя сказать, что случилось. Лучше сказать: произошло.
— А что именно?
— Ты знаешь, — каким-то виноватым голосом начал мой друг, — как бы тебе сказать... Действительно произошло нечто неприятное. Ты, конечно, помнишь Мефодия Эммануиловича?
— Да, помню.
— Впрочем, почему бы тебе не помнить? — как-то необычно усмехнулся в трубку Кирилл Маремьянович. — Ты его видел не позднее чем вчера.
— Конечно, — согласился я.
— Ну да. Это так. Дело в том, что он попал в автомобильную катастрофу. Его сшибла встречная машина.
— Да-а? — удивился я.
— Да, — подтвердил мой друг. — Тут удивляться нечему, в Москве ежедневно десятки, вернее, сотни катастроф. Но эта особенно неприятная.
— А что с ним?
— В больнице, в Склифосовского.
— Для него что-то нужно сделать?
— Думаю, что уже поздно, — вздохнул мой друг, — он в реанимации. И сколько это продлится,
— И что же теперь делать?
— Что можно теперь делать? Мы ничего не можем сделать. Единственное разве из всего возможного... — мой собеседник на другом конце провода замолк, и слышно было, как он размеренно дышит, — единственное, что нам доступно, это проявить некоторое благоразумие и добропорядочность по отношению друг к другу...
— Что вы имеете в виду?
— Многое имею я в виду, — сказал мой друг со вздохом, — нам надо бы встретиться.
— Когда?
— Да хоть сейчас.
— Сейчас я не могу.
— А когда ты можешь?
— У меня уже взят билет, и я с часу на час уезжаю в командировку. За мной должны заехать. Напарник заедет. Мы вылетаем самолётом.
— А когда ты вернёшься?
— Точно к следующему воскресенью. К очередному нашему заседанию.
— Я хотел бы встретиться до заседания этого так называехмого, — задумчиво сказал Кирилл Маремьянович — до заседания...
— Не в состоянии, — вздохнул я.
— А когда ты прилетаешь назад?
— Рано утром. По расписанию в шесть утра по Москве, как ты понимаешь.
— Конечно, по Москве, — согласился мой друг, — хотя, как ты видишь сам, уже не первую сотню лет обращаемся с ней по-варварски.
— Хуже, Кирилл Маремьянович.
— Да, хуже, — согласился он. — Ну ладно. Давай договоримся так: ты прилетаешь — и ко мне как можно скорее.
— Хорошо, — согласился я, — возьму такси.
— Да. Это очень важно сейчас. А пока до встречи. Храни тебя Бог да друга твоего.
Кирилл Маремьянович положил трубку, и быстренькие, такие равнодушно бегущие куда-то послышались в трубке гудки.
МАНЕВРИРОВАНИЯ
1
Самолёт мой обратный вылетел с большим опозданием и прибыл в Москву соответственно. Выйдя из аэровокзала, я увидел огромную очередь на такси. И на случайные машины тоже была давка. Шофёры заламывали немыслимые цены. Я выхватил машину и попросил шофёра гнать в Москву как можно быстрее.
— К сожалению, ты очень опоздал, — сказал мне с укоризной Кирилл Маремьянович.
— Самолёт подвёл, — пожал я виновато плечами, — вернее, Аэрофлот.
— Как всегда, — грустно согласился Кирилл Маремьянович, — у нас всегда кто-нибудь виноват.
— Что-то терпит крушение? — встревожился я.
— Не совсем, — вздохнул мой старый друг, — но ваш товарищ уже взял слово.
— Это и хорошо, — обрадовался я.
— Вот это-то и плохо, — ещё раз вздохнул Кирилл Маремьянович. — Но что теперь поделаешь? Чему быть суждено, то и сбудется. Но после собрания должен я с вами поговорить. Это обязательно.