Дело Кольцова
Шрифт:
Ответ: Я рассказал все, в чем был виновен и о всех своих антисоветских и шпионских связях. Больше мне показать нечего.
Вопрос: Вы продолжаете скрывать свою подлую, изменническую работу в Испании и не рассказали полностью о всех фактах вашей шпионской работы в пользу германской разведки.
Предупреждаем вас, что об этом вам придется рассказать следствию.
Протокол записан с моих слов верно и мною прочитан.
КОЛЬЦОВ.
Допросили:
НАЧ. 6 ОТД. 2 ОТДЕЛА ГУГБ — КАПИТАН ГОСУДАРСТ. БЕЗОПАСНОСТИ: (ВИЗЕЛЬ)
СЛЕДОВАТЕЛЬ
Итак, перед нами два документа из «Дела»: «добровольные», собственноручные показания Кольцова и протокол допроса. При чтении этих документов становится ясной «технология» составления так называемых протоколов допроса. Скорее всего, этих допросов просто не было, а следователи брали текст собственноручных показаний, выбитых у Кольцова, выбирали из них нужные им куски и вставляли в протокол допроса, добавляя в него, по своему усмотрению, все, чем они хотели усугубить его вину, после чего заставляли подписать каждую страницу «протокола».
Читая «признания» Кольцова, можно сделать вывод, какие же именно факты из многогранной деятельности Кольцова стали причиной его ареста, а точнее, за что Сталин казнил Кольцова. Перечислим «претензии» к Кольцову. Первая — публикация в журнале «Огонек» литературных и фотографических материалов о Троцком и других деятелях правительства и компартии, позднее ставших «врагами народа». Вторая — публикация в «Правде» острых, критических фельетонов и очерков, разоблачавших всевозможные безобразные явления советского быта. Третья — провал, с точки зрения Сталина, парижского Международного конгресса писателей в 1935 году. Четвертая — визит в СССР французского писателя Андре Жида и, как результат этого визита, — книга впечатлений о его поездке. Пятая — поражение сторонников республики в Испании, где Кольцов играл видную роль в республиканском руководстве.
«АНТИСОВЕТСКИЕ» ФЕЛЬЕТОНЫ
В «Деле Кольцова» содержатся обвинения в том, что на страницах «Правды» публиковались материалы, порочащие советскую власть. Такие публикации действительно были, но они порочили не саму власть, а людей, эту власть олицетворявших — тупоумных «высокопоставленных» чиновников, зажравшихся партийных вельмож, проворовавшихся военных начальников, высмеивали безудержное и глупое бахвальство о преимуществе всего советского. Вот несколько таких фельетонов.
ИСКУССТВО ЗАЛИЗЫВАТЬ
О хулиганстве, мордобоях, о кражах и прочих уголовных преступлениях правильнее всего сообщать в хронике происшествий. Желательно с указанием, задержаны ли и наказаны преступники, а если нет, то производят ли следствие милиция и уголовный розыск.
Совершенно излишне сопровождать информацию подобного рода морально-этическим разбором, нравоучительными пояснениями и заголовками. Хотя это у нас еще и делается.
Человек влез ночью в окно, долго, кряхтя и вытирая со лба пот, взламывал несгораемый шкаф, забрал содержимое и скрылся. А заметка об этом гласит:
«Не понимают принципа общественной собственности».
Трое здоровенных
«Побольше чуткости к живому человеку».
Гражданин украл на фабрике комод, притащил и поставил у себя в комнате. А о нем говорят:
«Не оправдал себя на практической работе…»
Часто это делается просто по глупости, по заскорузлой неподвижности сонных мозгов, по тупому чиновничьему равнодушию.
Часто, но не всегда.
Бывает, что люди притворяются идиотами, не состоя ими на самом деле. Привычными, обмелькавшимися формулами они прикрывают действия из ряда вон выходящие, гладким тренированным языком зализывают поступки, не нуждающиеся ни в какой оценке, кроме статей уголовного кодекса.
У города Старая Русса есть Фанерный завод № 2. При этом заводе — пожарная охрана. Мы не знаем, как сия организация вела себя в борьбе со стихией огня. В другом отношении она проявила себя бесподобно. Два года подряд банда хулиганов, фактически существовавшая под фирмой пожарной охраны, терроризировала рабочий поселок Парфино.
Если кто-нибудь из рабочих и вообще из жителей поселка появлялся навеселе на территории завода или просто на улице, пожарные молодцы схватывали его и тащили в депо, открыто избивая по пути.
В депо пожарные связывали своим пленникам руки, привязывали ноги к шее, кидали на каменный пол, клали под кран с ледяной водой или в конюшню между лошадьми.
После избиений люди лежали по нескольку дней, лечились, иногда неделями не выходили на работу по бюллетеню.
Чтобы не иметь никаких забот с пожарами, хулиганы попросту запретили топить печи в заводских общежитиях. Когда рабочий Ветров заявил протест начальнику охраны Малашникову, его схватили, зимой без шапки и пальто, сволокли в депо, и там Малашников самолично его избил.
Безнаказанность хулиганов сделала их буквально грозой поселка и на заводе. Бригадир Ершова, пожаловавшись на работницу Иванову, как на лодыря, просит начальника цеха не рассказывать Ивановой, кто жаловался.
— Ее муж пожарник, он может и нож в бок пырнуть, а ведь у меня дети.
На фоне таких преступлений уже пустяками кажутся кражи, подлоги Малашникова и его помощников Чижова, Сенина, Алиева, их фальшивые расписки друг другу, хищение комодов и прочего заводского добра.
С приходом на завод нового директора кончилась круговая порука, пострадавшие, не боясь мести, стали подавать жалобы, дело пошло в прокуратуру.
Сейчас, в конце января этого года, состоялся суд над преступниками из пожарной охраны. Малашников получил девять лет тюрьмы, Сенин и Алиев — по семь, Чижов — четыре года, Крутов — три.
Но смотрите, как округло и гладко преподносят это страшное дело старорусская и парфинская партийные организации, их печатные органы.
Газета «В бой за фанеру» поучает:
«Развернув большевистскую самокритику, мы можем и должны выявить и изгнать из наших рядов притаившихся кое-где классовых врагов, жуликов и всех тех, кто мешает социалистическому строительству».