Дело «Кублай-хана»
Шрифт:
Черт с ней, подумал я. С ней и с ее яркой блузкой. Она, наверное, мычит, когда просыпается по утрам. Черт, я ведь только хотел дать ей прикурить. Ну, может, и не только, сказал я себе. Но она-то этого не знала. А если и знала? Что ж она тогда вырядилась, как невеста на нудистской свадьбе?
Я сидел, делая вид, будто ничего не произошло, и в этот момент вошел высокий симпатичный парень и заскользил в нашу сторону. Казалось, он не идет, а плывет по воде. Его золотистые волосы вились крупными волнами, голова высоко поднята,
Он подошел прямо к грудастой монголке и наклонился к ней, складывая рубиновые губы для поцелуя. Я подумал с некоторой тревогой: «Лучше не надо, старик, — ты ее не знаешь так, как знаю я». Он непринужденно клюнул ее в щеку.
— Привет, дорогой, — сказала она.
Очевидно, он все-таки знал ее лучше, нежели я.
— Привет, милая, — ответил он.
— Ты почему так долго?
— Никак не мог найти трусы.
Он явно знал ее намного лучше, чем я.
— О, Джерри, — вздохнула она. — Они там же, где и всегда.
— Ага, я их там и нашел.
Поверьте, это был гнусный разговор. И от нарочитой откровенности становился еще противнее. Сидевшая рядом пара встала и ушла, и дружок монголки уселся на освободившийся стул. Потом он понизил голос, но не настолько, чтобы я не мог его услышать, и задиристо проговорил:
— Я видел, как ты болтала с этим мерзавцем, который сидит рядом с тобой. Он тебя доставал, Нейра?
— Да, — ответила она. — Ты заметил, какие у него грязные руки? Наверное, он работает в гараже.
— Руки? Он… он не дотрагивался до тебя?
Хлюст склонился над ней и в буквальном смысле оглядел ее прелести, словно хотел удостовериться, не остались ли там грязные следы от моих заскорузлых, изношенных тяжелым трудом лап.
— Господи, нет! — воскликнула она. — Что-что, а вкус у меня есть, дорогой.
— Ах, конечно, милая. Предоставь это мне. Я разберусь с подонком.
Я изучал свой стакан — пустой стакан, — когда он подошел и постучал меня по плечу. Я обернулся:
— Да?
Он придал своему лицу устрашающее выражение, над выработкой которого, видимо, долго тренировался.
— Эта дама справа, — с важным видом заявил он, — моя жена.
— Угу.
— Думаю, я должен уведомить вас, что ей неприятны ваши заигрывания, а я считаю их просто возмутительными.
— Да. Хорошо, извините. Черт, я всего лишь сказал «Привет». И больше ничего…
— И я требую, чтобы вы прекратили надоедать ей, — продолжал он, искоса поглядывая на жену: хорошо ли ей слышно.
— Договорились, — согласился я.
«Да уж, — подумал я. — Откуда мне было знать, что она его жена. Наверное, молодожены. О'кей, он выиграл сражение».
Но он никак не мог угомониться.
— Я настоятельно требую, — гневно провозгласил он, — чтобы вы больше не докучали ей своими приставаниями.
— Не
— По-моему, мне не нравится ваше к ней отношение, — заявил он.
Этот парень начинал меня раздражать.
— По-вашему, да? — огрызнулся я. — А точнее вы не знаете?
Он буквально закипал на глазах. Сначала я думал, что он просто поднимает пыль, но теперь его всего колотило. Я не сумасшедший. Черт, я только хотел, чтобы эти неземные существа оставили меня в покое.
— Ну, ты, хвастливая обезьяна! — крикнул он. — Ты…
— Уймись, дружище. Давай не будем обзывать друг друга. Все и так уже выглядит достаточно смешно.
— Смеш…
— Смешно и глупо. — Я и сам уже начал заводиться. — Раз уж я должен оправдываться, то скажу: я всего лишь попытался поднести огня твоей жене, но она повела себя так, словно я поджег ее трусики. Если тебе нужна правда, я думаю, она просто злобная…
— Все. Вон! — он протянул руку и схватил меня за локоть. Мое терпение лопнуло.
У меня есть один пунктик: я очень не люблю, когда меня хватают и пытаются выбросить за дверь или втолкнуть внутрь или просто пихают куда-нибудь. Я почувствовал, как во мне закипает ярость, и безуспешно попытался ее обуздать. А он тем временем толкал меня, обнаружив, вероятно, что это не так уж легко.
Я сбросил его лапу со своей руки и произнес с большим пылом, чем следовало бы:
— Ладно, раз ты ужасно жаждешь правды, получай ее. Случилось вот что: я увидел, что ее грудь растеклась по стойке, и начал подбирать ее, решив, что это ангельский пирог, приготовленный из восьми дюжины яиц. Она сказала: «Будьте добры…»
Он не дал мне закончить. Он снова протянул свою клешню и попытался схватить меня, но я выбросил вперед руку и задержал его.
— Не делай этого.
Может, он уловил угрозу в моем голосе или еще что-нибудь, но, к счастью, не схватил меня. Моя рука была повернута к нему тыльной стороной и находилась всего в шести дюймах от его физиономии, поэтому он хорошо ее рассмотрел. Она вся в шрамах, а костяшки немного распухшие — от битья физиономий, — и он весьма заинтересованно разглядывал ее.
— Есть одна маленькая деталь, — сказал я. — Я слышал, как твоя жена назвала тебя Джерри. Прежде чем я уделаю тебя, хотел бы узнать, твоя фамилия, случайно, не Вэйл? Надеюсь, что не так.
— Вэйл? Конечно, Вэйл. Откуда вы знаете? Как… Вы и моя жена…
— О, кончай, Джерри Вэйл. Замечательно. Я — Шелл Скотт, — вздохнул я облегченно, — и мы станем хорошими друзьями.
— Вы — Скотт? — Он вдруг расплылся в улыбке. — О, черт, Орманд предупредил, что вы приедете. Мне только что сказали, что вы здесь, Скотт. — Он снова протянул руку — на этот раз для того, чтобы пожать мою. Потом, сияя, обернулся к жене: — Все в порядке, Нейра. Это — мистер Скотт. Шелл Скотт.