Дело любопытной новобрачной

Гарднер Эрл Стенли

— Вряд ли коридор будет подходящим местом для нашего разговора, — заметил адвокат.

— Вы продаете подписку на журналы? — спросила она.

— Нет.

— Значит, вы представители страховой компании?

— Тоже нет.

— Но вы что-то продаете?

— Нет.

— Чего же вы хотите? — удивилась Дорис Фриман.

— Задать вам несколько вопросов.

Тонкие губы женщины сжались еще решительнее. В глазах мелькнул страх.

— Кто вы такие?

— Собираем кое-какие данные.

— Не понимаю, о чем вы говорите!

Мейсон прошел мимо женщины в прихожую. Дрейк последовал

за ним.

Хозяйка осталась стоять в дверях. На ней был аккуратный халат, облегающий ее довольно приятную фигуру с округлыми формами. На ней не было никакой косметики, прямые волосы зачесаны назад. Теперь она уже с явным испугом переводила взгляд с Мейсона на Дрейка и обратно.

— Так в чем же дело, господа?

Мейсон, который все это время довольно бесцеремонно рассматривал женщину, чуть заметно кивнул головой детективу.

— Важно, чтобы вы правдиво ответили на наши вопросы, — начал адвокат решительным тоном. — Если будете лгать, то у вас будут крупные неприятности. Вы понимаете?

— Да что вы хотите в конце концов?

— Вы замужем?

— Какое вам дело?

— Здесь спрашиваем мы! — властно сказал Мейсон. — Вам следует только отвечать на наши вопросы. Итак, вы замужем?

— Замужем.

— Где вы жили до приезда сюда?

— Я не намерена отвечать на такие вопросы!

— Ну что же, это самое лучшее доказательство ее вины, — усмехнулся Мейсон, бросив красноречивый взгляд на Дрейка.

— Да, но, возможно, этого будет недостаточно, — задумчиво сказал детектив.

— Вы ведь проживали в Сентервилле, не так ли? — обратился Мейсон к хозяйке квартиры. — Не стоит отпираться. Рано или поздно вам придется это признать.

— Разве жить в Сентервилле является преступлением? — спросила она.

— Чего тебе еще нужно? — повернулся Мейсон к Дрейку. — Если бы она не имела к этому отношения, то не стала бы запираться!

Дорис Фриман схватила себя за горло, словно у нее перехватило дыхание. Она шагнула к стулу, на котором лежали какие-то вещи, и буквально рухнула на него, словно у нее подкосились ноги.

— Чего вы… Чего вы хотите?

— Как имя вашего мужа?

— Фриман…

— Я спрашиваю имя.

— Сэм.

— Что вы рассказываете нам сказки, если мы отлично знаем, что его зовут Греггори?! — рассмеялся Мейсон, грозно посмотрев на женщину.

Она сразу сникла, словно душа покидала ее тело.

— Если уж вы так хотите знать, то телефонная компания расследует жалобу, поскольку ваш телефон был использован для шантажа!

— И вовсе не для шантажа, — слабо запротестовала она. — Это вовсе нельзя назвать шантажом.

— Но вы же пытались получить деньги?!

— Конечно, я пыталась получить деньги, но они принадлежали мне.

— Кто вам в этом помогал?

— Это вас не касается.

— Разве вам не известно, что в этих целях запрещено использовать телефон?

— Не понимаю… Почему?

— Скажите, какая невинность! — воскликнул Мейсон. — Вы требовали, чтобы человек уплатил вам деньги, угрожая ему черт знает чем!

— Мы этого не делали…

— Чего именно?

— Не звонили ему с требованием уплаты денег. Этого по телефону мы не говорили.

— Кто это — «мы»? — спросил Дрейк.

Мейсон бросил на него предостерегающий взгляд,

но было уже поздно.

— Я говорю только о себе, — заявила женщина.

— И вы не знали, — с возмущением сказал Мейсон, — что требовать деньги по телефону не разрешается законом?

— Говорю же вам, что я не требовала денег!

— Наш оператор утверждает, что по телефону разговаривал мужчина, — заявил Мейсон, пристально глядя ей в глаза.

Дорис молчала.

— Что вы на это скажете?

— Ничего. То есть, он мог ошибиться. Я тогда была простужена, поэтому говорила хриплым голосом.

Мейсон широким шагом пересек прихожую, снял трубку телефона, незаметно нажав на рычаг, чтобы на коммутаторе не появилось вызова, и потребовал:

— Дайте мне отдел расследований, номер шесть-два. — Подождав несколько секунд, он сказал: — Говорит тридцатый. Мы находимся в квартире, откуда шестнадцатого июня звонили и требовали денег, угрожая расправой. Квартира снята на имя Дорис Фриман. Она пытается выгородить своего сообщника-мужчину. Уверяет, будто не знала, что запрещено использовать телефоны в подобных целях. — Помолчав немного, он расхохотался: — Вот именно! Так она и заявляет. Да, она приехала сюда из Сентервилла… Черт их знает, может, у них в штате и нет такого постановления, не знаю… Трудно сказать… Что?! Зачем она вам?.. Как вы сказали?.. Вы имеете в виду, что звонили Греггори Мокси?.. Тому самому, которого недавно убили?.. Ясно, но в таком случае дело приобретает совершенно другую окраску и выходит за пределы нашей компетенции. Я считаю что лучше всего поставить в известность окружного прокурора… Да, да, понимаю… Проверю все разговоры, которые велись по этому телефону… Понимаю… Да, конечно, не мне вас учить. Хорошо… До свидания. — Мейсон положил трубку и повернулся к Дрейку. На его лице было такое естественнее удивление, что можно было позавидовать его артистическим способностям. — Ты знаешь, кому они тогда звонили?

— Слышал, как ты говорил шефу, — сказал Дрейк. — Это правда?

— Еще бы! — воскликнул Мейсон. — Звонили Греггори Мокси, всего за полчаса до его смерти.

— Что собирается делать шеф?

— Передать дело окружному прокурору, конечно. Черт побери, совсем не простое дельце, как я предполагал. Раз тут совершено убийство, то…

— Послушайте, я не имела ни малейшего представления, что законом запрещается использовать телефон для востребования своих же денег, — с истеричными нотками в голосе заговорила Дорис Фриман. — Эти деньги тот человек в свое время у меня похитил. Бессовестным, недостойным обманом. Я рада, что он мертв! Но мой телефонный звонок не имеет никакого отношения к убийству! Его убила Рода Монтейн. Разве вы не читаете газет?

— Миссис Фриман, дело не в этом, — усмехнулся Мейсон. — Возможно, Рода Монтейн действительно присутствовала в тот момент в квартире Мокси, но удар-то Греггори был нанесен не женской рукой, а мужской. Окружная прокуратура уже знает об этом. Тут не обошлось без сильного молодого мужчины. Ну, а у вас с вашим напарником был веский мотив для убийства. Вы позвонили Мокси за полчаса до убийства и предупредили, что если он не выложит деньги, то ему конец!

Мейсон пожал плечами и отвернулся от растерянной женщины, предоставив поле сражения Дрейку.