Дело любящей сестры
Шрифт:
– Боюсь, что мистер Мейсон против того, чтобы мы напрямую общались с Дианой, – сказал Хоумер Гейдж. – И даже если бы он не возражал, я не считаю это разумным – пока мы не проконсультировались у наших адвокатов.
– Чушь! – воскликнул Франклин Гейдж. – Мы должны руководствоваться соображениями гуманности и элементарным приличием.
– Вам лучше выслушать мистера Мейсона, – заметил Хоумер.
– А почему это должно что-то изменить? – потребовал ответа Франклин. Его тон потерял дружелюбие.
– Диана Дуглас зачем-то летала в Лос-Анджелес, – быстро принялся за объяснения Хоумер Гейдж. – Каким-то образом просочились сведения, что она путешествовала под вымышленным именем. Затем Стюарт Гарланд, проверяя
– Ты хочешь сказать, что допросил ее о недостаче? – спросил Франклин Гейдж.
– Ну, не прямо. Наверное, я поступил поспешно, однако я выяснил, что она зарегистрировалась в гостинице под вымышленным именем. Я обратился к своему близкому другу – полицейскому – и попросил посоветовать мне, как поступить. Он пообещал все организовать. Сказал, что его приятели из полиции Лос-Анджелеса ее допросят. Похоже, мистер Мейсон считает, что наши действия приравниваются к обвинению Дианы Дуглас в присвоении денег компании, что является дискредитацией личности.
– Так-так, – медленно произнес Франклин Гейдж. – Тебе не следовало приходить к поспешным выводам, Хоумер. У многих людей есть доступ к наличности, по крайней мере, если дело поставлено так, как у нас. Я сам, например, брал с собой в командировку десять тысяч наличными, чтобы завершить сделку, по которой работал. К сожалению, сделка провалилась. Я вернул десять тысяч несколько минут назад.
– Таким образом, наша недостача сокращается до десяти тысяч долларов, – пришел к выводу Хоумер Гейдж.
Он не казался таким уверенным в себе, как вначале, когда Мейсон только появился в компании «Эскобар».
– Нельзя заявлять, что есть недостача, пока тщательно все не проверишь, – заметил Франклин Гейдж. – Ты сам знаешь ситуацию с нашей кассой. Мы держим в сейфе крупные суммы, а когда кому-то требуются наличные, он просто берет деньги и оставляет записку, в которой указывает, сколько взял. Иногда эти записки кладутся только на следующий день или позднее, например если человек торопится. В моем случае я вел переговоры, которые, к сожалению, ни к чему не привели. Я забрал из сейфа десять тысяч долларов и не оставил никакой записки. Я даже не предполагал, что возникнет вопрос о присвоении денег компании… Ты прекрасно знаешь, Хоумер, как мы работаем. Тебе следовало собрать нас всех вместе перед тем, как вообще поднимать вопрос о присвоении денег.
– Простите, но Диана Дуглас отправилась в Лос-Анджелес под вымышленным именем. Она зарегистрировалась в гостинице как Диана Дииринг. При сложившихся обстоятельствах я посчитал…
– Как ты все это выяснил? – перебил Франклин Гейдж.
– Если честно, я этого не выяснял, – ответил Хоумер Гейдж, занимая оборонительную позицию, потому что его несколько выбили из колеи. – Я хотел расспросить Диану о наличных, не осталось ли у нее каких-то корешков от чеков, которые она планировала отправить по почте… Я узнал, что ее нет дома. Ее не оказалось в больнице рядом с братом, хотя она провела там часа два-три сразу же после аварии. Казалось, что она исчезла. Я обратился к своему другу-полицейскому, как уже говорил. Я поинтересовался, как обычно ищут молодую женщину при подобных обстоятельствах. Он пообещал мне помочь. Конечно, он воспользовался здравым смыслом, что и мне следовало сделать, если бы я хоть чуть-чуть подумал. Диана беспокоилась о брате, поэтому полицейский отправился в больницу, переговорил с оператором коммутатора и узнал, что в больницу несколько раз звонили из Лос-Анджелеса, чтобы справиться о состоянии Эдгара Дугласа. Даже оставили номер с просьбой сообщить, если состояние ухудшится. Полицейский выяснил, что это номер одной из комнат в гостинице «Виллатсон» в Лос-Анджелесе,
– Я не собираюсь ничего комментировать в настоящий момент, – заявил Франклин Гейдж, – однако хочу заметить, что Диана Дуглас всегда была хорошим, преданным работником и у меня нет сомнений в ее честности. Мне очень жаль, что мистер Мейсон решил, что имела место дискредитация личности. Нам самим необходимо провести тщательную проверку перед тем, как говорить о какой-либо недостаче… Поймите, мистер Мейсон, суммы наличных у нас в сейфе иногда доходят до ста тысяч долларов.
Мейсон в удивлении приподнял брови.
– Да, конечно, вам они представляются крупными, – продолжал Франклин Гейдж. – Однако в нашем деле они не считаются таковыми, потому что мы занимаемся не совсем обычным бизнесом. Это не торговля автомашинами, где есть номерной знак, данные регистрации и все в таком роде. В нашем деле тот, у кого находятся предметы, по существу является владельцем, если, конечно, он их не украл. Разумеется, тут нам приходится рисковать. Правда, мы работаем с одной и той же клиентурой. Нам повезло: мы не торгуем крадеными вещами.
– Но это контрабанда? – спросил Мейсон.
– Я не знаю, – покачал головой Франклин Гейдж. – И, честно говоря, не хочу знать. Естественно, контрабанда не считается серьезным преступлением. Существует эмбарго на экспорт. Если хитрый делец вывезет из Мексики дюжину статуэток, не возбуждая излишнего интереса у мексиканских властей, и представит их на границе с США как подделки, купленные за умеренную цену в магазине сувениров в Тихуане, никто не станет его трясти, потому что в Тихуане на самом деле есть масса сувенирных магазинов, торгующих подделками. Затем, после того как изделия попадают в нашу страну, оказывается, что это подлинные артефакты. Естественно, мы не спрашиваем, как их выпустили из Мексики, если существует эмбарго на экспорт. Мы задаем один простой вопрос: «Сколько?» Если цена нас устраивает и мы находим качество товара удовлетворительным, мы заключаем сделку.
– Значит, статуэтки, выставленные у вас в конторе, – это копии? – поинтересовался Мейсон.
Франклин Гейдж покачал головой.
– Мы не занимаемся подделками, мистер Мейсон. Мы продаем настоящие, подлинные артефакты.
– Однако они пересекают границу как копии?
– Мы не знаем, как они пересекают границу, мистер Мейсон… А теперь я хочу сказать, что мы искренне соболезнуем Диане, потерявшей брата. Я знаю, что они были очень близки. Сейчас, конечно, не время обсуждать с ней какие-то вопросы, однако после похорон… Я надеюсь, вы согласны со мной, мистер Мейсон, что следует отложить обсуждение? Лично я не вижу ничего хорошего в том, чтобы еще больше усиливать горечь утраты, с одной стороны, и оскорбленные чувства – с другой. Я прошу вас, мистер Мейсон, в качестве одолжения компании и мне лично заморозить дело на несколько дней. Сегодня пятница, конец недели. У Дианы умер брат. Ей придется заняться организацией похорон. Бедняжка… Хоумер, созвонись с ней, пожалуйста, и спроси, не нужны ли ей деньги. Предложи ей аванс.
– Не звоните сегодня, – перебил Мейсон. – Я велел ей принять снотворное и отключить телефон.
– Да, да, я понимаю, – кивнул Франклин Гейдж. – Завтра суббота и… Думаю, Хоумер, тебе лучше попросить одну из девушек связаться с Дианой через несколько часов и выразить наши соболезнования. Кого-то, кто с ней дружит, из наших сотрудниц. Наверное, она с кем-то общалась не только на работе.
Хоумер Гейдж покачал головой.
– Только не Диана. Она держалась сама по себе, что касается секретарш. Однако я подумаю, что можно сделать.