Дело «Нерешительная хостесса». Дело сердитой плакальщицы. Иллюзорная удача
Шрифт:
— На ваши возражения я отвечу следующее, — сказал судья Иган. — Конечно, еще слишком рано делать какие-то выводы, но хотя, когда адвокат в первый раз обратился к суду с просьбой вызвать свидетельницу Лавину для повторного перекрестного допроса, я и был уверен, что это лишь попытка защиты выиграть время, теперь мне кажется, что дело тут гораздо серьезнее. Мистер Мейсон, я хочу спросить вас, была ли эта записка в вашем распоряжении до начала последнего перерыва?
— Нет, ваша честь.
— У вас ее не было, когда обвинение прекратило вызов своих свидетелей?
—
— В таком случае, мистер Мейсон, я разрешаю вам обратиться к суду с повторной просьбой и еще раз вызвать свидетельницу Марту Лавину для перекрестного допроса.
— Я протестую! — выкрикнул Фритч. — Это противоречит процедурным правилам!
— Насколько я помню закон, в таких случаях суду предоставляется полное право действовать на свое усмотрение, — ответил судья Иган. — Если после того, как мистер Мейсон задаст свои вопросы, вы захотите уточнить показания своей свидетельницы, вам тоже будет предоставлена такая возможность. А сейчас, мистер Мейсон, вы можете допрашивать миссис Лавину не как свидетеля защиты, а как свидетеля противной стороны на перекрестном допросе. Приступайте.
Мейсон обернулся к Марте Лавине:
— Надпись на этом листке бумаги сделана почерком мистера Арчера. Мистер Арчер передал вам его в субботу утром в офисе мистера Фритча. Правильно?
— Да, — произнесла она после небольшой паузы..
— Вы прочли то, что здесь написано?
— Да.
— Теперь я хочу перейти к тексту записки…
— Ваша честь, я протестую! — перебил Фритч. — Записка не фигурирует в деле в качестве улики, и я протестую против прочтения ее перед присяжными.
На мгновение судья Иган заколебался.
— Пожалуй, прежде чем принять решение, я сам ознакомлюсь с ее содержанием, — произнес он.
Мейсон протянул ему листок. Судья Иган взял его, и по мере того как он читал, лицо его становилось все более мрачным.
— Думаю, прежде чем записка сможет фигурировать в деле как полноправная улика, потребуется, конечно, провести дополнительную экспертизу, однако я считаю, что уже сейчас она должна стать базой для ведения дальнейшего перекрестного допроса свидетельницы, — сказал он. — Протест отклоняется. Продолжайте, мистер Мейсон.
— Миссис Лавина, вы неоднократно заявляли суду, что не общались с мистером Арчером на протяжении уик-энда, — обернувшись к свидетельнице, произнес адвокат.
— Я заявляла, что не разговаривала с ним.
— Но тем не менее общались?
— Ну… смотря что под этим подразумевать… Да, он передал мне эту записку.
— Теперь вернемся к вечеру нападения. Что вы заказывали в ресторане?
— Я была там с мистером Арчером. Мы ели французские жареные креветки и пили какое-то красное чилийское вино.
— Опишите, какой дорогой вы добрались до места, где на вас было совершено нападение?
— Миновав Харвей-бульвар, мы свернули на Мюррей-роуд, после чего выехали на Крестуэлл, где все и произошло.
— Миссис Лавина, в субботу утром вы получили от мистера Арчера записку, в которой, в частности, было сказано: «Мы ужинали в «Золотом льве», где заказали
Марта Лавина умоляюще посмотрела на Фритча.
— Ваша честь, вопрос сформулирован некорректно, — заявил помощник прокурора. — Из того, что мистер Арчер записал что-то на листке бумаги, который передал свидетельнице, вовсе не следует, что ее показания не базируются на собственных воспоминаниях.
— Протест отклоняется, — сказал Иган.
— Хотя я прочла эту записку, во время дачи показаний я опиралась исключительно на свою собственную память, — произнесла Марта Лавина.
— Теперь, когда обвинение буквально вложило вам в рот спасительную фразу, вы ее очень бойко продекламировали, — заметил Мейсон.
— Ваша честь, я протестую! — закричал Фритч. — Я расцениваю последние слова защиты как оскорбление!
— Протест отклоняется, — сухо сказал судья Иган. — Мистер Мейсон, продолжайте допрос.
— Миссис Лавина, однако в пятницу вы не могли вспомнить того, что сообщили нам сегодня, не так ли? — спросил адвокат.
— Да.
— Вы вспомнили эти детали только сегодня утром? — Да.
— Не потому ли, что вашу память освежила переданная мистером Арчером записка?
— Нет. Просто за уик-энд у меня было достаточно времени, чтобы все обдумать. В пятницу ваши вопросы застали меня слегка врасплох. Что касается записки, то в ее содержании для меня не было ничего нового.
— Значит, вы помнили чилийское вино?
— Да, очень отчетливо.
— Какой марки оно было?
— Этого я вспомнить не могу.
— Вы пили кофе?
— Да.
— Мистер Арчер тоже пил кофе?
— Я… не помню.
— При каких обстоятельствах мистер Арчер передал вам записку?
— В субботу мистер Фритч попросил нас обоих прийти к нему в офис. Он опрашивал нас по очереди, объяснив, что не хочет, чтобы мы обсуждали друг с другом свои показания. Он сказал, что ему нужно прояснить кое-какие детали.
— И что же произошло?
— Мистер Арчер вошел в кабинет мистера Фритча первым. Он пробыл там около пятнадцати минут, после чего вышел, попрощался со мной и отправился домой.
— Он обронил записку вам на колени?
— Нет… не совсем так.
— Как же она оказалась у вас?
— Остановившись, чтобы пожать мне руку, мистер Арчер вложил в мою ладонь сложенный листок бумаги.
— Вы взяли его?
— Да.
— И прочли то, что на нем было написано?
— Да.
— Вы это сделали прежде, чем вошли в кабинет мистера Фритча?