Дело нервного сообщника

Гарднер Эрл Стенли

– Он сказал, что для меня это лучшая защита.

– Лучшая защита? – переспросил Мейсон.

– Да.

– От чего же вы собираетесь защищаться?

– Я не должен отступать от своих показаний.

– Другими словами, изложив вчера свою версию событий, вы намерены придерживаться ее?

– Это не версия, это правда.

– Итак, вы с окружным прокурором устроили прошлой ночью своего рода заговор с целью сбить меня с толку – так, чтобы вы любой ценой могли защитить изложенную вами историю?

– Но, ваша честь! – возмутился Гамильтон Бергер. – Вы не можете

заставить меня все это выслушивать! Суд уже выносил мне порицание за одно из моих возражений, но я вынужден настаивать: использование слова «заговор» – это, несомненно, искажение фактов. Я почтительно указываю суду, что этот вопрос уже задавался и на него был дан ответ, и что это наводящий вопрос, которого не должно быть при правильном ведении перекрестного допроса. Защита изложила свою точку зрения и теперь убеждает свидетеля.

– Протест поддержан, – заявил судья Сидгвик. – Думаю, мистер Мейсон, вам пора перейти собственно к допросу.

– Прекрасно, ваша честь, – ответил Мейсон и повернулся к свидетелю: – Итак, после того, как вы ушли с собрания директоров, у вас возникло подозрение, что Латтс обладает некой информацией относительно положения дел «Силван Глэйд Девелопмент Компани», которой у вас нет. Не так ли, мистер Элкинс?

– Безусловно. Я точно знал, что если бы ему предложили продать пай по цене, близкой к номинальной, то он информировал бы об этом остальных директоров. Ну, я и заподозрил… Я просто отвечу на ваш вопрос – да.

Мейсон добродушно заметил:

– Ну-ну, мистер Элкинс, мы с вами поладим гораздо лучше, если вы при ответах будете следовать велению своего внутреннего голоса, а не инструкциям окружного прокурора, приказавшего вам отвечать кратко.

– Почтительно указываю, ваша честь, – заявил Гамильтон Бергер, – что свидетель имеет полное право отвечать на вопросы в той манере, которая кажется ему наиболее уместной.

– Ваша честь, – отреагировал Мейсон, – я всего лишь пытаюсь реализовать свое законное право на получение информации. Той информации, которую присяжные также имеют полное право получить и которую свидетель обязан сообщить нам. Я совершенно согласен, что свидетель может отвечать в той манере, которая ему более по душе, лишь бы ответы были полными и правдивыми. Но я подчеркиваю, что если свидетель и дальше будет продолжать в том же духе, отделываясь односложными ответами, то ему придется провести на свидетельском месте гораздо больше времени. Принимая во внимание обстоятельства и признание свидетеля, что эта тактика была навязана ему окружным прокурором с единственной целью сбить меня с толку и помешать мне выполнить мой долг, я настаиваю, чтобы мне была предоставлена возможность провести самый тщательный перекрестный допрос.

– Нет нужды делать такого рода заявления суду, мистер Мейсон, – ответил судья Сидгвик. – Никто не собирается оспаривать ваше право проведения перекрестного допроса. Могу заверить, что суд понимает ситуацию и дает вам полный карт-бланш в этом отношении. А теперь прошу вас продолжить опрос свидетеля.

– Итак, – повернулся Мейсон к Элкинсу, – вы чувствовали, что причина, по которой

Латтс не представил возможность другим директорам выкупить его акции по цене, которая ему была предложена, заключалась в том, что цена была настолько высока, что он хотел побыстрее принять предложение, пока оно в силе. Примерно так вы размышляли?

– Да.

– Как только возникает какое-нибудь новое обстоятельство, касающееся акций компании, вы желаете во всем разобраться до конца?

– Да.

– Вы решили следить за Латтсом?

– Я уже говорил об этом.

– И вы предприняли серьезные меры предосторожности, чтобы ваша слежка не была замечена?

– Да.

– Что вы, в частности, предприняли?

– Именно то, что предполагает ваш вопрос. Я хотел быть незамеченным.

– Вы оставались в офисе компании до тех пор, пока мистер Латтс был там?

– Мистер Латтс был в своем личном офисе. А я, да, оставался в офисе компании.

– Была ли у вас возможность заглядывать время от времени в офис Латтса?

– Он отделен перегородкой из матового стекла. Я мог видеть туманные силуэты.

– И что было дальше?

– Дальше Реджерсон Неффс, еще один директор компании, вошел в офис и оставался какое-то время с мистером Латтсом.

– Что потом?

– Потом мистер Неффс вышел.

– А что вы делали на протяжении этого времени?

– Я притворялся, что составляю памятную записку относительно расхода канцелярских принадлежностей.

– Но это только для отвода глаз?

– Да.

– А сами следили за мистером Латтсом?

– Да.

– Что случилось, когда мистер Неффс вышел из офиса мистера Латтса?

– Мистер Латтс прошел в контору своего зятя, Герберта Докси, являющегося секретарем корпорации. В руке он держал какие-то бумаги. Как только он увидел, что во внешнем офисе сижу я, поспешно сделал движение ладонями, чтобы скрыть от меня эти бумаги.

– И это дало вам повод думать, что, возможно, он держит в руках должным образом заверенный сертификат на акции?

– Да.

– Иными словами, он покупал пай Неффса, верно?

– Именно это я и заподозрил.

– И что вы тогда сделали?

– Я вышел из здания, отогнал свою машину и припарковался в том месте, откуда я мог видеть входную дверь.

– И так вы ждали до тех пор, пока Латтс не вышел?

– Да.

– Он вышел вместе с Докси?

– Да, в пять минут четвертого или около того. Они поехали в ресторан неподалеку – мы временами там перекусываем. По тому, как Латтс заказывал и ел, я видел, что он очень торопился.

– Что еще вы заметили?

– Что он куда-то звонил.

– Он звонил или ему звонили?

– Звонил он. Он прошел к телефонной кабинке, побыл там какое-то время и вернулся.

– Вы знаете, сколько звонков он сделал?

– Один.

– Вы знаете, кому он звонил?

– Нет. Мне видна была его рука, когда он набирал номер, но самого номера я не увидел.

– Вы уверены, что он сделал только один звонок?

– Да.

– Вы постоянно наблюдали за ним?

– Да.

– А ему никто не звонил?