Дело «Норильский никель»
Шрифт:
Для полноты картины к этому остаётся лишь добавить мнение всемирно известного финансиста, специализирующегося спекулятивными операциями на фондовых рынках, Джорджа Сороса, который в феврале 1995 года на всемирном экономическом форуме в Давосе со всем откровением заявил, что в России из массовой приватизации возник грабительский капитализм. (Н.Моисеенко, статья «Новый этап приватизации и её последствия», журнал «Диалог», № 4, 1995 год, стр. 53) Очень примечательное высказывание, резюмирующее результаты первого этапа промышленной приватизации в России, завершившегося к середине 1994 года.
Правда, стоит отметить, что с надзором за законностью в Российской Федерации
К сожалению, пока только надеяться, ведь Президент Российской Федерации Борис Ельцин, который в соответствии со статьей 80 Основного закона государства являлся «гарантом Конституции Российской Федерации, прав и свобод человека и гражданина», ни разу не прислушался к мнению Генеральной прокуратуры, тем самым фактически потворствуя совершению бесправной промышленной приватизации. Более того, Борис Ельцин словно поставил перед собой задачу устранять всяческие преграды на пути «славных дел» главного регулировщика российской приватизации.
Сам Анатолий Чубайс не без лёгкой иронии писал об этом так: «Забавные были ситуации. Прокуратура, например, долго молчавшая с самого старта приватизации, где-то осенью 1992 года разразилась вдруг большущим письмом Степанкова на имя президента. О том, естественно, что вся приватизация антинародная; что состоит она из сплошных нарушений; что всё, что делается, — неправильно; что нужно её приостановить, изменить, отменить, запретить и — разбираться! Всё письмо — полная нелепость. Результат в итоге оказался прямо противоположным тому, на какой автор рассчитывал: президент нас поддержал. Степанкова сняли. Пришёл Казанник. Поработал он месяца три, узнаю: генпрокурор написал письмо на имя президента. По поводу приватизации. Читаю это послание. Почти слово в слово повторяет оно сочинение Степанкова. Я всё надеялся, может быть, в конце концов, будет высказана позиция: давайте в рамках приватизации отделим законное от незаконного, давайте попробуем усовершенствовать технологию, чтобы незаконного было меньше. Какое там! Полное неприятие процесса! «Антинародная приватизация! Расхищение! Воровство!» Хотел я автора в чём-то убедить, поговорить, доказать. Снимают Казанника! Назначают Ильюшенко. Проходит три-четыре месяца — письмо! Естественно — слово в слово. Но на этот раз — уже с шумной презентацией во всех средствах массовой информации, с обсуждением в Госдуме: «Серьёзное письмо генерального прокурора Президенту России о преступлениях в ходе приватизации». Закончилось, правда, тем же — сняли Ильюшенко. Следует ли рассказывать, что пришедший за ним Скуратов тоже писал письма по поводу приватизации. Да ещё какие письма!». (Под редакцией А.Чубайса, «Приватизация по-российски», стр. 317)
Продолжая логику Анатолия Чубайса, добавим, Юрия Скуратова также сняли, нелепо обвинив в каком-то там аморальном поведении с двумя вольноопределяющимися по жизни особами женского пола. Хотя всё это уж слишком сомнительно и скорее очень походило на кем-то заказанную инсценировку, особенно если учитывать, что ближайшее окружение первого российского президента вполне могло быть заинтересовано в том, чтобы придать очередному снятию с должности Генерального прокурора
Сегодня Анатолий Чубайс, конечно, пытается показать, что он был готов к диалогу, а вот работники Генеральной прокуратуры России не проявляли должного понимания к приватизационным процессам. Иными словами, Генеральная прокуратура была не готова вести диалог с ним, отделяя «в рамках приватизации» всё законное от всего незаконного. Да и понятно, как можно было делать это, если по сути вся промышленная приватизация по-Чубайсу была построена на подзаконных актах — указах и распоряжениях высших органов исполнительной власти, которые особо и не стремились придать принятым ими подзаконным нормам и правилам формально-юридическое законодательное закрепление.
Не находя никаких законных и обоснованных аргументов, которые можно было бы предоставить в противовес заключениям Генеральной прокуратуры России относительно антинародного и неправомерного, если не сказать воровского, характера промышленной приватизации, Президент России Борис Ельцин просто снимал высших руководителей надзорных органов за соблюдением законности в стране с их должностей. Прямо таки, как на заре Советской власти говаривали главные идеологи диктатуры пролетариата: «Кто не с нами, тот — против нас!».
Довольно быстро, к концу 1992 года, высшая государственная власть в стране не формально, но окончательно разделилась на сторонников и противников промышленной приватизации по-Чубайсу. Противостояние обострялось, случалось, что Президент России подписывал указы и распоряжения, противоречившие российскому законодательству, а Верховный Совет РСФСР, руководствуясь пунктом 19 статьи 109 Конституции страны в её прежней редакции, приостанавливал действие этих подзаконных актов, направляя их в Конституционный Суд. Это притормаживало приватизационные процессы, затягивало их, тем самым ещё более провоцируя власть имущих на решительную борьбу за реальную государственную власть в стране, за укрепление своих позиций на будущее.
Позволим себе напомнить, что тогда, когда в 1991 году Борис Ельцин избирался на должность Президента РСФСР, высшим органом государственной власти в республике, в то время ещё входившей в состав Союза ССР, был Съезд народных депутатов РСФСР, действовавший на основании 104 — 106 статей Конституции (Основного закона) РСФСР. Только Съезд народных депутатов РСФСР был вправе отменять нормативные и иные акты, принятые Верховным Советом РСФСР, а также указы и распоряжения Президента РСФСР; в свою очередь Верховный Совет РСФСР был также вправе отменять указы Президента РСФСР, правда, на основании заключения Конституционного Суда РСФСР.
Это явно не устраивало радикальных реформаторов из ближайшего окружения Президента России, стремившихся через максимальное расширение полномочий Бориса Ельцина исключительно лишь по своему разумению провести разгосударствление и приватизацию государственной промышленной собственности и, как уже отмечалось, скорейшим образом создать все условия для приватизации прибыли рентабельнейших промобъединений (концернов), добывающих природно-сырьевые ресурсы.
Срок президентских полномочий Бориса Николаевича истекал в 1996 году, а к концу 1993 года его авторитет «освободителя» России от «гнёта» властей Союза ССР и коммунистической партии был серьёзно подорван гайдаровской либерализацией цен, ставшей причиной обнищания большей части населения страны, а также фактическим выживанием русскоязычных «неграждан» из прибалтийских государств.