Дело о чудовище с четвертого этажа
Шрифт:
Раздался звонок. Вздрогнув, участковый не сразу сообразил поднять трубку стационарного телефона. Старого, с потёртой кнопочной панелью и длинным серым проводом, завитым тугой пружиной.
– Одинцов. Слушаю.
– Это хорошо, что слушаешь, Одинцов. – В голосе майора Алексея Юрьевича Морозова звучало недовольство. – Некстати эти твои курсы, и без того людей не хватает. Кулмагамбетова пришлось из отпуска вытаскивать, а у него дети – школьники, ему летом отдых положен.
– Какие курсы, та… товарищ майор?
– Двухнедельные. Повышающие, ёшкин корень, квалификацию. Дуй в кадры, подписывай бумаги. Покажешь нам потом чудеса раскрываемости. Да,
В трубке зазвучали короткие гудки отбоя.
Чуть позже, на крыльце участкового пункта Егор минут пять стоял и смотрел на выкрашенный серебрянкой забор, на автобусную остановку, на кусты шиповника вдоль тротуара и павильон «Свежая выпечка», слово перед ним раскинулась не знакомая до каждой трещины на асфальте панорама, а долина гейзеров или великий каньон.
Привычный мир перевернулся. Тысяча волшебных существ на сто с небольшим тысяч жителей Верхне-Волчанска… Одинцов покосился на остановку, где в ожидании транспорта сидели на лавочке или переминались с ноги на ногу с десяток человек. А что, если один из них только прикидывался обычным пассажиром. Кто же фальшивка? Полная женщина с пакетом из «Пятерочки», сквозь который проступала упакованная в сетку картошка? Парень с синими волосами и татуировкой на шее? Или дамочка, державшая за руку мальчишку не старше пяти? Подъехал пазик, затарахтел у бордюра, распространяя клубы вонючего дыма. Потенциальные лешие и домовые по одному исчезли в его трясущейся глубине.
Похожие мысли крутились в голове Одинцова, пока он топал до главного управления, где на втором этаже находились бухгалтерия с отделом кадров. Шёл и не понимал, каким образом подобная судьба постигла Верхне-Волчанск? Зауряднейший из провинциальных городов, где глазу не на чем зацепиться? Ни деревянного зодчества, ни дворцов, ни старинных церквей. На площади у дворца культуры шумел типовой советский фонтан с пущенными по кругу струями. Клумбы заросли травой, у скамейки отвалилась половина реек. В теньке под вязами велась ленивая торговля пучками укропа и красной смородиной на развес. Явление, прямо скажем, далёкое от уникальности. Зато воздух в городе и вправду хороший. Вкусный, как говорит мать. Егор втянул его полной грудью и непонятно чему улыбнулся.
***
Большую часть дня пришлось потратить на бюрократию. Одинцов собирал, подписывал и отправлял дальше какие-то справки, выслушивал завистливые комментарии сослуживцев, отвлекал от чаепития кадровичку и караулил неуловимого Мороза, несмотря на возраст и чин уехавшего на работу «в поля». Потом передавал дела злому из-за досрочного окончания отпуска Кулмагамбетову. Отдельно обсудил заявление на Вано Хуцишвили, хозяина того самого ресторанчика «У Вано», где назначила встречу помощница Бабы Яги. Его обвиняли в незаконном использовании газовых баллонов. Нарушение относилось к другому ведомству, но двое участковых решили, что лучше сначала по-тихому проверить, есть на кухне баллоны или нет. А уж потом спускать на единственное приличное заведение в районе свору инстанций.
После четырёх Егор наконец-то изучил полученные бумаги. Вместе с соглашением к трудовому договору ему выдали приказ о направлении в образовательный центр «во славном городе Верхне-Волчанске, у ласкова князя Ярослава». Егор страдальчески поморщился. Первая проверка – и полетит он из полиции аж до самого «Себеж-града, заставы богатырской». Где, согласно документам, у центра находился головной офис.
А вот заскочить домой, в доставшуюся
Цены в меню неприятно удивили. «У Вано» Одинцов давно не сидел, да и вообще ходил по заведениям общепита редко. На зарплату участкового особо не развернёшься. Так, раз в месяц выпивал бокал пива с армейским другом Тимуром, наполовину бурятом. Егор пробежался по столбику цифр и сопоставил его с перечнем грядущих расходов. Куртку надо купить, за электричество заплатить, за учёбу…
– Готовы сделать заказ?
У столика возникла официантка в белой блузке и коричневом фартуке, с бейджиком «Алёна». Симпатичная, но какая-то уставшая: уголки рта опущены книзу, чёлка прилипла ко лбу, в круглых карих глазах не видно ничего, кроме желания закончить смену, отправиться домой и лечь спать.
– Будьте добры, стакан морса и лаваш.
– Меню оставить? – Алёна скудости набора не удивилась. Сунула не пригодившийся блокнотик в карман фартука, смахнула со скатерти упавший листок.
– Да, ко мне сейчас подойдут.
И к Егору действительно подошли. Но лучше бы не подходили.
– Приветик! – как ни в чем ни бывало поздоровалась бывшая девушка, присаживаясь за соседний стол. От этого голоса и от сладкого шлейфа духов, им же и подаренных на Восьмое марта, в душе участкового что-то сжалось. На долю секунды Егор испугался, что Светка и есть таинственная помощница Бабы Яги, но сразу отбросил дурацкую мысль. Они выросли в соседних дворах, учились в одной школе, семь месяцев делили постель. Он знал Светку как облупленную. Какая из неё помощница?
– Здороваться-то будешь?
– Ну привет, – процедил Егор, поднимая взгляд. Бывшая была при параде. Волосы цвета карамели уложены летящей волной, в ушах поблескивают серёжки с мелкими блестящими камешками. А ему даже на духи пришлось копить. Эх, Светка…
– А что ты здесь делаешь?
– Жду кое-кого.
– Тимура? С чего это вдруг? Вы же с ним дальше своей рыгаловки не выбираетесь.
– Не Тимура.
Светка старательно не замечала нежелания собеседника продолжать разговор. Она улыбнулась и заправила локон за ушко, привлекая внимание к новым серьгам. Но Егор на мелкую провокацию не поддался.
– Мой тоже опаздывает. Поболтаем пока, ты не против? Как дела?
– Против.
– Да повзрослей уже! – Подкрашенные красной помадой губы задрожали, ладонь с наманикюренными пальчиками стиснула спинку стула. – Неужели мы не можем пообщаться как взрослые люди? Думаешь, мне не было больно? Думаешь, я не хотела создать с тобой семью, родить детей? Да я неделю ревела, когда мы расстались, на семьсот грамм похудела. Ты не сделал ничего, чтобы меня удержать!
Егор с силой потёр лицо руками и закрыл глаза. Не помогло. Звонкий голос с лёгкой, симпатичной картавостью на букве «р» ввинчивался в мозги конусным сверлом.