Дело о фальшивых монетах из чистого золота

Куницына Лариса

— Какие трупы? — нахмурился Марк.

— Трупы мастеров. Выплавка золота — это, знаете ли, довольно опасный процесс, и они часто умирали…

— Мерзавец! — стоявший рядом рыцарь с яростью пнул его в бок, и Марк не стал его удерживать.

До утра он ещё успел осмотреть левую башню, где нашёл ту самую мастерскую, где стояла закопченная печь, глиняные горшки и тигли, а у стены — большой ящик, в котором хранилась сурьма. Тут же были формы для слитков и клеймо с геральдическим львом Сен-Марко. В соседней комнате он увидел наковальню, набор различных молотков и молотов и коллекцию штемпелей с профилем короля Ричарда и гербом королевства.

Мастеров нашли в маленьких

тесных каморках без окон, двери которых были заперты на замок. Выше, в комнате побольше нашёлся и Обен Дюссо, старый гравёр королевского монетного двора и его внучка Жоэль. Старик тут же с беспокойством спросил, были ли замечены знаки, которые он оставлял на штемпелях, чтоб можно было отличить фальшивые монеты.

Небо за окнами начало наливаться сочной синевой, предвещая светлое утро, когда Марк закончил обход замка. Оставив прочие дела на потом, он велел Ламберу расставить везде караулы, а сам отыскал в замке гостевую комнату. Усталые, но счастливые оруженосцы, которые тоже участвовали в штурме, сняли с него кольчугу и стёганую куртку и, зевая, ушли спать. Марк с удовольствием ополоснул лицо прохладной водой, смывая пот и сажу, а потом забрался в постель и вскоре уснул.

Следующим утром он вышел на полукруглую площадку, обрамлённую балюстрадой, и осмотрелся. Впереди, сколько видел глаз, зеленели кроны деревьев, подёрнутое голубоватой дымкой небо дышало свежестью. Отсюда был виден двор, обугленные остовы сгоревших построек, кучи камней из обрушившейся от взрывов кладки и ряды убитых, лежавших под светлыми полотнищами. В какой-то момент он пожалел, что не попытался склонить де Марля к мирной сдаче замка, ведь тогда все эти люди были бы живы. Но потом он вспомнил тёмное жерло пересохшего колодца в подземелье, из которого поднимались душные миазмы смерти, и понял, что уговаривать этого жестокого убийцу к сдаче было бесполезно. Скорее, он всё-таки взорвал бы левую башню, чтоб скрыть следы своих преступлений, и к этим несчастным и тем, что остались лежать на дне колодца, присоединились бы измождённые мастера — плавильщики и чеканщики, а заодно и седой старик гравёр со своей юной печальной внучкой.

Позавтракав со своими рыцарями, он решил навестить графиню де Марль. Она приняла его в той же комнате, где он видел её ночью, но теперь на ней было платье из бордового бархата, а волосы были уложены в красивую причёску, в которой поблескивали гребни с драгоценными камнями. Она сидела в кресле из вишнёвого дерева с резной спинкой. В другом, таком же сидел взволнованный Конрад, а за его спиной стоял безмолвный Ларош.

Указав Марку на третье кресло, она печально улыбнулась.

— Я благодарна вам за столь милосердное отношение к нам, ваше сиятельство.

— Вам не стоит благодарить меня, — возразил он. — Я поступаю так, как и надлежит поступать посланцу короля. Учитывая то, что я вчера увидел в этом замке, нам придётся задержаться здесь на какое-то время, чтоб провести расследование и составить опись имущества. Если вам неловко оставаться здесь в присутствии незнакомых людей, вы можете отправиться к своему отцу.

— Я хотела бы задержаться здесь на время, — проговорила она, немного подумав. — Я должна позаботиться о слугах. Многие из них служили здесь долгое время, а теперь могут остаться без крыши над головой и куска хлеба. Жиль сказал, что мой муж будет обвинён в измене, а значит, всё его имущество отойдёт в казну.

— Это так, — кивнул Марк. — Вы могли бы рассказать мне о том, что здесь происходило?

— Я знаю далеко не всё. Мой муж — скрытный и лживый человек. Он даже женился на мне благодаря обману. Когда он посватался, мой отец сперва не согласился, но де Маркть пригласил его и братьев сюда, в этот замок. Увидев эти роскошные залы и леса вокруг, отец решил, что он достаточно богат

и достоин моей руки. Только потом выяснилось, что всё это — плоды злоупотреблений его отца на посту прево провинции, сам замок стоит на казённых землях, а сундуки давно пусты. Когда я сообщила об этом отцу, тот был в ярости, но сделать уже ничего не мог. За несколько лет муж спустил моё приданое и даже заложил драгоценности, которые я привезла из дома. А потом постепенно начал отказываться от аренды части земель, за которую уже не мог вносить ренту. И вдруг примерно два года назад всё изменилось. Он выкупил мои драгоценности и даже начал дарить новые, но запретил выезжать из замка и принимать кого-либо. Я оказалась в плену. К тому же здесь начали происходить какие-то странные вещи. Он усилил гарнизон, сюда привозили каких-то людей, в левой башне слышались стук и шум, оттуда шёл густой дым. К нему приезжали неизвестные люди, и когда они были здесь, он запрещал мне покидать мои покои. Признаюсь честно, мне было страшно. И к тому же я не могла сообщить обо всём этом домой, потому что он читал все мои письма, чтоб я даже намёком не пожаловалась отцу на своё бедственное положение. Мне всё-таки удалось передать ему весточку, и тогда он прислал сюда моего младшего брата Конрада, а с ним прибыли и наши рыцари.

— Он хотел выпроводить их, — мрачно добавил юноша, — сказав, что сам может позаботиться о моей безопасности. Мне с трудом удалось переубедить его, сославшись на волю отца, который будто бы хочет, чтоб я учился командовать своим отрядом. Он не решился спорить с ним. Наш отец богат, и к тому же у него есть связи при дворе, он дружен с сенешалем и графом Раймундом.

— Да, после этого я стала чувствовать себя уже не столь беспомощной и уязвимой. У меня были защитники, — она тепло взглянула на Лароша.

— И это было не лишним, — кивнул тот. — Иногда де Марль устраивал здесь пиры, которые переходили в дикие оргии. Мы днём и ночью охраняли покои госпожи и детскую, но из-за шума и криков малыши всё равно не спали и плакали.

— Казалось, этому не будет конца, — грустно кивнула графиня. — Он богател и становился всё более высокомерным и грубым. Я поняла, что он занимается чем-то противозаконным и умоляла его хотя бы ради детей остановиться, но он только смеялся. Он уверял меня, что скоро добьётся немалой власти и, как отец, займёт пост прево. И при этом вёл себя странно и даже пугающе.

— Что вы имеете в виду? — спросил Марк.

— Он наряжался в чёрный плащ и жуткую железную маску! — Конрад невольно передёрнул плечами. — И в таком виде разгуливал по замку по ночам, распугивая слуг.

— Он что-то говорил об ордене Чёрного зеркала?

— Довольно часто, — кивнул Ларош. — Он очень подробно рассказывало нём, и говорил, что теперь, когда магистр мёртв, может занять его место.

— И откуда он почерпнул эти идеи?

— Он упомянул какого-то друга, который подарил ему маску и кинжал, но имени не называл. Потом он заказал ещё несколько таких же масок, а обсидиановые кинжалы искал по всему королевству и был готов платить за них огромные суммы.

— Вы знали, чем он занимался в левой башне?

— Нас туда не пускали. Мы-то в отличие от госпожи Эвелины не были под домашним арестом, и он опасался, что мы о чём-то узнаем. Там всегда стояли в карауле его наёмники. И они были крайне неразговорчивы.

— И никто из вас не знал, что он присвоил рудник и самостоятельно добывал там золото и чеканил из него фальшивые монеты?

Их изумление выглядело совершенно искренним.

— Я не знала, что он пал так низко! — с некоторым ожесточением воскликнула графиня. — Скажите, я могу просить короля о разводе? Я не хочу, что тень этого преступления пала на моих детей. Мой сын — потомок славного рода, а дочь должна войти в уважаемую семью, где к ней будут относиться как к равной!