Дело о государственном перевороте
Шрифт:
– Никого за собой не приволок? – Закрывая замок, проговорил сквозь зубы.
– Обижаешь, – Беляк снял с головы картуз и мял в руках, он боялся главаря и поэтому старался ни в чём не перечить, – я это, проверялся от самого дома.
– Садись, – кивнул на стул, стоящий напротив, по ту сторону стола. Взял бутылку и плесканул в два фужера. – Давай, – кивнул главарь и одним глотком выпил содержимое, скривился и занюхал рукавов, за что ругала Ольга. Глаза Николая почернели. – Значит, никого не привёл?
– Никого.
– Возле дома подозрительных не видел?
– Сафрон,
– Ну и?
– Пусто, я это, вокруг дважды обошёл.
– Смотри у меня, – главарь обварил немым взглядом.
– Что звал?
– Ты у нас при губернском присутствии служил?
– Когда ж это было, – хотел, было, отмахнуться бандит, но увидев глаза Сафрона, осёкся.
– Ты кем там служил?
– Да так, я это, штаны протирал.
– Меня не интересует, что ты там делал, ты лучше расскажи, где на Гороховой в доме номер два могут находиться камеры для арестованных?
Беляк облизнул губы.
– Когда до губернских присутствий в доме находилось жандармское управление, так камеры находились во дворе.
– Сколько… ах да, – задумался Сафрон, потом сощурил глаза и начал буравить бандита, – ты скажи, во двор, как попасть?
Беляк почесал затылок.
– Со стороны Адмиралтейского проспекта есть ворота, но если ты задумал попасть вовнутрь, то лучше с Гороховой.
– С чего ты решил, что я туда хочу проникнуть? – Насторожился Сафрон.
– Это я так, – и добавил, – предположение выказываю.
– Меньше думай.
Часть третья. Дело о трагической случайности
1.
Прибывали к дому Фёдоровой по одному, чтобы не привлекать внимания заинтересованных лиц. Размещались в местах, ранее указанных начальником. Сам Кирпичников проник в квартиру, через чёрную лестницу. За ним следовали три агента, у каждого в руке зажат пистолет. Прибывшие не видели, как за четверть часа перед ними из дома, ни от кого не скрываясь, вышел из парадных дверей, некоторое время постоял, обозревая площадь. И двинулся прочь.
Полковник Игнатьев задержался в кабинете до полуночи, обычно в это время он находился в Зимнем Дворце, где докладывал Председателю правительства о событиях, происшедших за текущий день. В этот вечер отчёт был отменён, Керенский отъехал в ставку Верховного Главнокомандующего генерала Корнилова. После объявления Лавра Георгиевича «врагом народа» по шаблону Французской Революции Александр Фёдорович с ним встречался только однажды и то свидание проходило не более пяти минут, в течении которых только сухо поздоровались, пожали друг другу руки. Кивнули на прощание головами и разошлись.
Теперь с тяжёлым чувством Александр Фёдорович выехал в ставку. Он не боялся повторения сентябрьских событий, по многим вопросам пришли с генералом к общему мнению. И главное заключалось в том, что России нужна крепкая власть, жёсткая рука, чтобы навести окончательный порядок, разогнать бестолковых болтунов, а уж потом вести речь о демократии. Надо спасти от развала страну. На малороссийских просторах зашевелились приверженцы
Николай Константинович взял в руки шинель, когда в дверь постучали.
– Войдите, – то ли с раздражением, то ли с какой—то злостью произнёс полковник.
Вошёл адъютант.
– Николай Константинович, к вам на допрос просится господин Сулима.
– Судима? – Вскинул бровь Игнатьев.
– Так точно.
– Его ранее допрашивали?
– Нет, вы сами приказали, пока его не допрашивать, – удивлённо произнёс адъютант.
– Да, да, припоминаю, – задумчиво сказал Игнатьев, подержал в руках шинель, намереваясь повесить на место, но потом взглянул на молодого офицера, принял решение, – пусть посидит до утра, а с моим приходом ведите этого самого господина Сулиму ко мне.
– Будет исполнено.
– Пусть дежурный по мелочам не звонит, только по неотложным делам.
План, если и можно назвать таковым действие, которое предстояло совершить, основан на неожиданности. Центр города, рядом Зимний Дворец, Генеральный Штаб, расположены рядом воинские подразделения, воевавшие на фронтах. Опасно? Конечно, опасно, но кто не рискует, тот умирает от старости в постели, а не с пистолетом в руке и улыбкой на счастливом лице. Сафрон направил три группы своих ребят по два—три человека: одну на Невский к Казанскому собору, вторую на Миллионную улицу, третью на Галерную, чтобы там, ровно в час ночи устроить стрельбу и взорвать по нескольку бомб, наделать побольше шума. Чтобы именно туда направились солдаты, милицейские, как переименовали полицейских.
Когда в ночном заснувшем городе раздались с разницей в несколько секунд взрывы и дробь выстрелов, Сафрон вздрогнул от неожиданности, хотя ждал их.
– Вперёд, – скомандовал он и авто двинулось вперёд, позади зацокали подковы лошадей, тянущих за собою экипажи.
Остановились напротив арки, часовой не успел ничего спросить, нож одного из бандитов вонзился под рёбра. Тело повалилось на булыжную мостовую.
Ребята Сафрона разбежались по назначенным им местам. Удивительное было то, что людей, охранявших вход, почти не было, видимо, посчитали, что центр города, близость воинских подразделений – гарантия от негаданного нападения. Да и кто в твёрдой памяти решится на такую глупость. Вот этим и воспользовался главарь. Он неспешным шагом шёл за Фёдяем, который беспричинно суетился, хотел поторопить следующих за ним, но не решался.
Делали, молча, где—то в здании слышались редкие револьверные выстрелы.
Двое бандитов держали под прицелом седоусого конвоира.
– Ключи, – коротко кинул Сафрон.
Конвоир отцепи от пояса связку ключей и передал главарю.
– Где сидит Ольга?
Вахмистр сперва не понял вопроса.
– Здесь только одна женщина.
– Веди к ней.
Жалобно скрипнул замок и послышался в тишине грубый щелчок, обитая железными полосками, дубовая дверь бесшумно отворилась.
Фёдорова вначале отпрянула назад, но, увидев в тусклом свете Николая, бросилась к нему на грудь.