Дело о коте привратника
Шрифт:
– Свидетели были?
– У соседей было какое-то сборище… Возможно, они играли в карты. Мистер Оуфли зашел к ним и попросил быть свидетелями.
– В какое время был выполнен обряд?
– Около девяти.
– Когда вы оттуда уехали?
– Через двадцать минут. Там было такое веселье… Эти люди были так милы, так сердечны… Невозможно было уехать сразу.
– Вам хорошо заплатили? – спросил Перри Мейсон.
– Да, очень, очень хорошо.
– Вы давно знаете Фрэнка Оуфли?
– Он несколько раз заходил в мою церковь.
– Он вас познакомил
– Да. И квартира была на ее имя – мисс Эдит де Во.
– Они вам сказали, почему держат свой брак в секрете?
– Нет. Я так понял, что кто-то из родных возражает. Молодая женщина, кажется, работает сиделкой, а мистер Оуфли из богатой семьи. Я не обратил на это особого внимания. Я выполнил обряд венчания и…
– Поцеловали невесту, – со смехом перебил Мейсон.
Преподобный Милтон не увидел здесь юмора. Он серьезно сказал:
– Вообще-то нет. Невеста сама меня поцеловала, когда я уходил.
Мейсон сделал знак Полу Дрейку и взялся за дверную ручку.
– Это все, – сказал он.
– Тут было многомужество?
– В свете того, что вы рассказали, – сказал Мейсон, – не думаю. Я только проверял. Браки, которые совершаются при таких странных обстоятельствах, всегда вызывают подозрение.
Трио поспешно вышло в ночь, оставив Милтона беспомощно моргать им вслед. Потом они услышали, как он захлопнул дверь, – звякнула цепочка, стукнул тяжелый болт.
– Я адвокат, – заметил Мейсон, – но редко забочусь о том, чтобы запереть собственную дверь. Этот тип вроде бы должен верить в людей, а нагромождает столько баррикад и запоров против грабителей.
– Да, – сказала Делла Стрит с нервным смешком, – зато тебя невесты не провожают до двери, чтобы поцеловать.
Мейсон хмыкнул, а Пол Дрейк спросил:
– Теперь куда?
– Если мы выдержим еще одно путешествие в твоей машине, поедем навестить Уинни.
– Ты знаешь, где ее найти ночью? – спросил Дрейк.
– Конечно. Она живет в задней половине своей закусочной. Мы ей позвоним и скажем, что едем. То есть я скажу, что еду. А вас я представлю потом.
– Тебе не приходило в голову, – не спеша спросил Дрейк, – что обряд венчания происходил как раз в то время, когда Эштона убивали в его комнате, чтобы дать Оуфли и де Во железное алиби.
– Мне пришло в голову столько, – сказал Мейсон, – что я не собираюсь все это сейчас обсуждать. Поехали.
Они втиснулись в автомобиль Дрейка. По пути Мейсон остановил машину, чтобы позвонить Уинифред, потом, когда добрались до заведения Уинни, он сделал им знак молчать, поставил их в тени возле входной двери и постучал. Через минуту над дверью зажегся свет и гибкая фигурка Уинифред, утопая в шелковом пеньюаре, скользнула ему навстречу.
– Что случилось? – спросила девушка, отодвигая засов.
– Вы знакомы с Полом Дрейком, – сказал Мейсон. – Он был со мной, когда я пришел сюда впервые. А это Делла Стрит, моя секретарша.
Уинифред разочарованно воскликнула:
– Но я не думала, что будут посторонние. Я не хочу, чтобы кому-нибудь стало известно…
–
Уинифред провела их по коридору в спальню, которая имела тот же вид, только теперь постель была смята.
– Где Дуглас Кин? – спросил Мейсон.
– Я все о нем сказала. – Она нахмурилась.
– Не хочу, чтобы вы думали, будто я нарушаю ваши тайны, – сказал Мейсон, – но этим людям необходимо знать, что происходит, потому что они помогают мне. Пол Дрейк – детектив, который работает на меня, а Делла Стрит – моя личная секретарша, она знает все. Им вы можете доверять. Я хочу знать, где Дуглас Кин.
Она быстро заморгала, будто собираясь заплакать, но твердо посмотрела на них:
– Не знаю, где он. Мне известно одно: он прислал мне записку, что уезжает туда, где его никто не найдет.
– Позвольте взглянуть на эту записку.
Она достала из-под подушки конверт, на котором было написано ее имя. Больше не было ничего – ни адреса, ни марки. Вытащила из конверта сложенную бумажку. Поколебавшись, отдала ее Мейсону. Стоя посередине комнаты с непроницаемым видом, расставив ноги и расправив плечи, Мейсон прочел записку. Потом сказал:
– Я прочту вслух.
«Дорогая, против меня обстоятельства, с которыми я ничего не могу сделать. Я потерял голову и допустил ошибку, у меня не будет возможности ее исправить. Пожалуйста, верь, что я не виноват ни в каком преступлении, но тебе понадобится сильная вера, чтобы сохранить ее перед лицом доказательств, которые тебе предъявят. Ухожу из твоей жизни навсегда. Полиция никогда меня не выследит. Не так я прост, чтобы угодить в их ловушки. Я улечу на самолете, никто меня не найдет. Колтсдорфские бриллианты спрятаны в костыле у Эштона. Напиши полиции анонимное письмо, пусть они найдут костыль. Я всегда буду любить тебя, но не хочу тебя втягивать. Попробуй заставить Эштона говорить – он может рассказать очень многое. Любящий тебя Дуглас».
Мейсон, не отрываясь, разглядывал письмо и вдруг резко повернулся лицом к Уинифред Лекстер:
– Вы не показывали мне этого письма, когда я был у вас раньше.
– Но у меня его еще не было.
– Когда вы его получили?
– Его подсунули под дверь.
– После того, как я ушел?
– Да, наверное. А может быть, вы его просто не заметили, когда уходили.
– Вы говорили, Дуглас вам звонил?
– Да.
– По телефону он не говорил о бриллиантах?
– Нет.
– Откуда он узнал, где бриллианты?
– Не знаю. Я знаю только то, что в записке.
– Вы его любите?
– Да.
– Помолвлены с ним?
– Мы собирались пожениться.
– Вы не называли его Дугласом.
– Вы о чем?
– У вас было для него особое имя.
Она опустила глаза и покраснела.
– Даже тогда, – продолжал Мейсон, – когда вы не называли его тем особым именем, вы не звали его Дугласом – вы звали его Дугом.
– Какая разница? – вскинулась она.