Дело о 'красном орле' (Агентство 'Золотая пуля' - Сборник новелл)
Шрифт:
Спустя секунду в коридор вылетел и сам начальник репортеров.
– Володя, что случилось, почему ты так кричишь?
– Я не могу полноценно работать, вот почему! Мой компьютер отказывается со мной сотрудничать! Мне нужно срочно отписать информацию, а я не могу даже открыть нужную папку и свой файл!
Оказалось, что Соболин, придя на работу раньше всех, попытался включить свой компьютер и обомлел: его машина категорически отказалась загружаться под Володиным паролем. Семнадцать последующих "перегрузок" результатов не дали - машина радостно выдавала, что "пароль введен неправильно".
–
Час спустя выяснилось, что в своей беде Володя не одинок - ни в одном из отделов компьютеры не желали включаться. Они сообщали изумленным владельцам, что их пароль больше не действует. Работа Агентства была парализована.
– Режь меня, но я чувствую в этом руку Спозаранника,- прошептал мне на ухо Родька Каширин, когда Шах, в сотый раз получив отказ в доступе к своим документам, грохнул по столу кулаком и выдал длинную непечатную фразу.
– Почему именно Спозаранника?- так же шепотом спросила я.
– А кому еще в голову придет поменять пароли на всех компьютерах, тем более в отсутствие их хозяев? Ты до такого могла бы додуматься?
– Нет.
– Вот и я нет. И никто бы не додумался.
Кроме Спозаранника. Он шифруется от диверсантов, шпионов и предателей.
– А что, в Агентстве есть шпионы и предатели?- искренне удивилась я.
– Нету. И Глеб знает, что нету. Профилактика.
Уже к обеду стало ясно, что в своих догадках Каширин был прав: смена паролей действительно была делом рук Спозаранника. Для чего это было сделано - история умалчивает. Но еще вчера поздно вечером наш компьютерщик поменял пароли на всех компьютерах.
Появившись в Агентстве около 14 часов, Спозаранник первым делом раздал всем пользователям по запечатанной скрепкой бумажке - так каждый сотрудник "Золотой пули" обрел свой новый индивидуальный пароль, состоящий из неудобоваримого набора латинских букв.
Усовершенствование компьютерной сети не прошло бесследно - некоторые документы все же пропали. В частности, полностью исчезла моя папка, а также файлы Каширина и Соболина. Родион к произошедшему отнесся философски, у меня все жизненно важные документы были скопированы на дискеты. В "минусе" остался лишь Соболин. Володя рвал и метал, он кричал, что реформы Спозаранника приносят только вред, что навсегда утеряны ценные документы и он никогда больше не сможет их прочитать. На это невозмутимый Глеб Егорыч отвечал, что во всем, прежде всего, надо видеть положительные стороны: прочитать ценные документы Соболина не сможет теперь никто, в частности, враги и диверсанты.
***
Разумеется, во всей этой суматохе я благополучно забыла о желании сменить адрес.
Поэтому и не удивилась, обнаружив вечером, что моя "копилка" пополнилась еще тремя письмами. Два из них опять оказались от потенциальных женихов, зато третье было деловым и уж точно предназначалось мне. "Хочу обратиться к вам за консультацией. Мне необходимо оформить некоторые документы. Если не трудно, перезвоните мне. Номер моего мобильного телефона..." Далее следовали цифры.
Я набрала номер. Мне ответил приятный мужской голос.
– Это Анна Лукошкина. Вы писали мне по электронной
– Очень приятно. Анна...
– Яковлевна.
– Видите ли, Анна Яковлевна, у моего друга - он директор по закупкам в небольшой фирме - возникли некоторые проблемы с оформлением договоров. Он хотел бы получить у вас консультацию.
Начало показалось мне несколько странным.
– А почему ваш друг не может позвонить мне сам? У него проблемы с речью, или он такой стеснительный?- насмешливо спросила я.
– Видите ли, Анна Яковлевна, в настоящее время моего друга нет в городе, и я взял на себя смелость связаться с вами.
– Хорошо. Завтра в семнадцать часов вас устроит?- Я продиктовала адрес юрконсультации.
– Вполне. Значит, завтра в семнадцать мы оба у вас будем. До свидания.
***
Утро четверга прошло в основном в деловых разговорах и встречах. К 17 часам за плечами остался на редкость насыщенный день. Мысленно я уже строила планы на сегодняшний вечер.
– Простите, можем мы видеть Анну Лукошкину?
Передо мной стояли двое мужчин. Один - невысокий худощавый брюнет, с немного нервным лицом.
– Солонецкий Борис Александрович,- представился он. Неожиданно для такого миниатюрного экземпляра клиент разговаривал густым баском.
– Звягин Станислав Игоревич,- сообщил второй - наоборот, очень высокий, светлый шатен с чуть седоватыми висками.
Значит, это он - мой вчерашний собеседник, обладатель приятного баритона.
– Очень приятно. Присаживайтесь.
Борис Александрович с места в карьер приступил к делу и объяснил свою проблему: он - директор по закупкам, работает в небольшой фирме. Ему необходимо составить договор об экспортных поставках, причем сделать это с соблюдением всех необходимых формальностей и просчетом возможных последствий - как плюсов, так и минусов. Подобные консультации в моей практике не редкость, поэтому привычные фразы я произносила почти механически.
И при этом все время чувствовала на себе взгляд второго визитера. Станислав Игоревич глядел на меня каким-то изучающе-оценивающим взглядом. Как там, в старом фильме: "Так смотрят милиционеры, руководящие работники и незамужние женщины". В данном случае - мужчины. Машинально я перевела взгляд на руки Станислава Игоревича - обручального кольца не было. Впрочем, а почему, собственно, меня должно это заботить?
Минут через пятнадцать мы разобрали все возможные проблемы и вытекающие из них последствия, обменялись визитками и вышли из кабинета. В тот день эта пара была моими последними клиентами, поэтому я покинула консультацию буквально через три минуты после их ухода.
На улице я буквально нос к носу столкнулась с Солонецким и Звягиным. Они стояли возле своих автомобилей и что-то оживленно обсуждали. Пробегать мимо было как-то неловко, тем более что они оба меня заметили и заулыбались. Но как только я подошла к ним, Борис Александрович вдруг засуетился:
– Ну, Стас, я поехал. Анна Яковлевна, я вам бесконечно благодарен. Извините за сумбурное прощание - очень спешу.
После этого он прыгнул в свой синий "форд" - и был таков. Я и Станислав Игоревич остались в полном недоумении стоять на тротуаре. Первой опомнилась я.